Книга Итальянское каприччио, или Странности любви, страница 16 – Нелли Осипова

— Тебя не царапнуло, а профессиональный стукач засек очень опасные аллюзии. Нынче у всех стукачей ассоциативный невроз — все ищут ассоциации, аллюзии, подтексты и параллели с диссидентами. Самое забавное в том, что на апробации ничего похожего никто не высказывал. Видимо, попался профессиональный сексот, побоялся раскрыться…

Лена оторвалась от своего детектива:

— Да что ты мочалу тянешь! Можешь толком все объяснить?

— Ну, диссертация посвящена выходу России на международную политическую арену в начале XVII века. В этом событии огромную роль сыграл известный Ане Филарет…

— Ну, положим, я с ним тоже уже познакомилась, — заметила Лена.

— Дай же ему сказать! — не выдержала Аня.

— Да ради бога! У меня здесь поинтереснее вашего, — ответила Ленка и вернулась в туманный Лондон, где элегантный сэр Майкл и очаровательная леди Джейн вяло предавались любовным утехам в огромной викторианской спальне, по ходу дела убеждаясь в том, что он — гомосексуалист, а она — лесбиянка.

— Главное — обвинение в том, что у меня Филарет не просто беспринципный, безнравственный человек, поставивший в жизни одну цель — воцариться на престоле, а государственный деятель, которому трон нужен, чтобы вытащить Россию из той политической и экономической пропасти, в которой она оказалась. Он свято верил в то, что только он способен сделать это, следовательно, все хитросплетения и изгибы пути, ведущие на трон, оправданы, во имя будущего общенародного блага допустимы предательство, измены, нарушения норм морали и нравственности.

— Ну и что? Ты ведь не делаешь его высоконравственным человеком.

— А то, что здесь они углядели прямую параллель с Лениным. Он тоже был одержим одной идеей, свято верил, что только он несет благо для России. И во имя этой идеи шел на все, даже добивался поражения своей страны в войне. Предательство вчерашних друзей и товарищей по партии, уничтожение духовенства, кулаков, развязывание гражданской войны… Чем не Филарет? Один только тайный приезд Ленина из Германии в запломбированном вагоне…

— Ты этому веришь? — воскликнула Аня.

— Я сам читал некоторые документы.

— Но почему о таких фактах не знают?

— Просвещенные у вас на кафедре стукачи, — оторвалась от книги Лена. — Если они так боятся аллюзий, то, выходит, знают и верят сами в деяния нашего вождя.

— Ты совершенно права, — сказал Николай. — Эх, если бы можно было привести твой аргумент в споре! Но все материалы закрытые — и ничего не докажешь.

— У меня в голове не укладывается, — никак не могла успокоиться Аня.

— Перестань, ты взрослый человек, а говоришь, как на пионерском сборе.

— Нет, Коля… но ведь Ленин… он же гений!

— Гений — вовсе не нравственная категория. Сталин тоже был гений в своем роде. Давай не будем обсуждать такие вопросы. Поверь, сейчас в стране все настолько дошло до высшей, вернее, низшей точки маразма, что довольно скоро все должно измениться. Я тебе говорю как историк.

— Ты сказал — это главное обвинение. А что еще они откопали?

— Ну, остальное и откапывать не пришлось — лежит на поверхности: Филарет был Романовым, родоначальником тех самых ненавистных Романовых, которых свергли в семнадцатом году большевики. А тот же Ульянов со товарищи расстрелял все семейство последнего царя Николая Романова, не пощадив ни женщин, ни малолетних детей. А я, выходит, воспеваю Романова.

Лена опять оторвалась от сэра Майкла и злобно выдала:

— Ежу ясно, что все притянуто за уши. Видимо, кто-то имеет зуб или на тебя, или на твоего шефа.

— Все именно так, как ты говоришь. Я-то мелкая сошка, аспирант, а шеф — мастодонт. Он в тридцать седьмом и в другие времена ни на шаг не отступал от того, что считал истиной, не менял своих убеждений. Как он уцелел в такой мясорубке, он и сам не знает. Он меня сразу предупредил, что тема обоюдоострая, а когда я сгреб все в кучу, прямо сказал, что материал тянет на докторскую. Ну вот, а теперь это тянет на отчисление из аспирантуры…

— Давайте пить чай, он проясняет мозги, — предложила Лена и отнесла на плиту чайник.

Они сидели долго. За разговором вновь и вновь возникал вопрос о судьбе работы.

— Коля, но ты ведь не собирался сразу защищать докторскую, — предположила Аня.

— Какая докторская? Кто позволит? Шеф говорил о количестве и качестве материала. А вот если убрать все, что вызывает у них чесотку, то останутся рожки да ножки — и на курсовую работу для студента третьего курса не наскребется. Шеф провернул мое возвращение в Москву, чтобы поговорить — может, что-нибудь придумаем. Мне Владимир Николаевич передал, он в курсе.

От неожиданных новостей, свалившихся вдруг на нее, Аня ощущала какую-то собранность, как перед стартом, когда все мысли и чувства сконцентрированы, сжаты в пружину, которая только и ждет, чтобы распрямиться. Она начала говорить спокойно, как бы издалека подбираясь к цели, но все больше и больше загоралась идеей, которая представлялась ей плодотворной и способной в большой степени решить проблему.

— Я уверена, что ничего из того, что ты сделал, не пропадет, тем более ты сам сказал, что грядут перемены. Это раз.

— Ну, допустим, — согласился Николай.

— Теперь два: что, если сейчас тебе сосредоточиться на Габсбургах?

— Я думала, что Ришелье и Филарет — единственные ваши любимцы, — улыбнулась Лена.

Аня не обратила внимания на ее слова и продолжала:

— Возьми за основу Габсбургов и греби все под них, ведь союз Ришелье и Филарета был направлен против них, ведь так?

— Нуда…

— А теперь смотри что получается: в Австрии начиная с тринадцатого века и до девятнадцатого — Габсбурги, в шестнадцатом у них уже и Чехия, и Венгрия вплоть до 1918 года, ну а в Священной Римской империи они были императорами с пятнадцатого века и с шестнадцатого захватили и испанскую корону. Получается — немецкая экспансия в Европе.

— Конечно, экспансия, — отмахнулся Николай. — Даже в их полном титуле звучало так: «Иимператор Священной Римской империи германской нации». Азбучная истина на уровне восьмого класса.

Аня опустила глаза и уставилась в свою чашку — ну вот, вылезла, на уровне восьмого класса… И тут неожиданно Николай вскочил, сгреб Аню в охапку, закружил по комнате, расцеловал и радостно заорал:

— Эврика! Ты нашла выход! Можно от Филарета и Ришелье оставить только то, что связано с противостоянием немецкой экспансии в лице Габсбургов! Ты гений!

— Так гений или восьмиклассница? — съязвила Лена. Но Николай не обратил на ее слова внимания. Он весь уже погрузился в мысли и планы по переработке диссертации.

— И тему чуть-чуть поверну под другим ракурсом, — говорил он, расхаживая по комнате, — не выход России, а борьба России… Боже мой, устами младенца глаголет истина! — Он опять подхватил Аню, приподнял, расцеловал, опустил бережно на стул. — Где все, что ты переписала?