Онлайн книга «Итальянское каприччио, или Странности любви»
— Что ты обожаешь? — спросил, входя с подносом, уставленным рюмками, Дим Димыч. — Ну вот, все равно французский аперитив на русский лад, — протянула Наташа и взяла рюмку с подноса. — Сплетничать обожаю. Аня подумала, что если им сказать о ребенке, ахам-охам, восторгам и разговорам не будет конца, на весь вечер хватит. Но она обещала Ленке. А Наташа со свойственной ей легкостью перескочила на другое: — Как же так твой Платон не написал завещания? — брякнула она Деле. — Сколько можно об одном и том же, — ушла от ответа Деля. — Нет, правда, подумать только: из такой квартиры, где и мастерская под боком, вернуться в свои полутемные комнатенки! — Мне одной достаточно, — сухо парировала Деля. Но Наташа не уловила сухости и сдержанности в голосе подруги и продолжала: — Ничего особенно сложного, все по закону: три свидетельских показания, что вы с Платоном жили одной семьей, вели общее хозяйство и были фактически мужем и женой. Я верно говорю, Димыч? — Примерно так. — Вот! И в суд. — Нет! — отрезала Деля. — И хватит об этом. Аню поразила определенность, даже жесткость слов Дели. До сих пор она привыкла видеть в Деле мягкое, покорное существо с огромными грустными бархатными глазами, полностью подчинившееся Платону, растворившееся в его индивидуальности. И вдруг — такое категорическое и точное знание того, что она хочет, вернее, не хочет. И словно для того, чтобы подтвердить возникшее у Ани ощущение перемен в ней, Деля еще раз повторила: — Нет. — А потом добавила: — Я не представляю, как смогла бы жить в квартире, где все напоминает мне о Платоне. «Она совсем другой человек, — с удивлением подумала Аня, разглядывая подругу. — Как же так — встречаемся, болтаем, а я до сих пор не заметила в ней перемен. Да она словно распрямилась, сбросила с плеч груз Платоновой индивидуальности и стала самой собой!» — Так продала бы и купила другую, где нет ничего, что напоминало бы о нем, — настаивала Наташа. — Ей-богу, еще не поздно. — Во-первых, поздно, я получила в РЭУ разрешение — забрать многие его вещи, только пообещав, что не буду претендовать на квартиру… — Она им самим ох как нужна! Это же их бакшиш, — ухмыльнулся Дим Димыч. — Во-вторых, мне важна совсем другая память о Платоне, неужели не понятно? — Деля улыбнулась, как будто хотела смягчить резкость своих слов улыбкой. — Господи, Делька, поступай как хочешь — твое дело. Но если надумаешься первая пойду в суд подтвердить, что вы жили… — Наташа, не надо, — перебила ее Аня. — Мне легче на кладбище идти, чем в тот дом, — призналась Деля. — Последний раз, когда была, полчаса ревела в мастерской… — Деля выпила аперитив, отбросила волосы и невесело усмехнулась: — Между прочим, из окошка мастерской видела того самого пуделька, с которым воевал Платон… Полли, кажется? — Полли, — механически подтвердила Аня. — Постой, а она откуда взялась? — Гуляла с этой, как ее… Ириной. Она же въехала к Олегу. Аню словно обдало жаром. — Ты уверена? — Абсолютно. — Мало того, что ты ушла и не претендуешь на квартиру, так теперь еще на твоей площади будет какая-то баба жить, — возмутилась Наташа. — Свято место пусто не бывает, — изрек Дим Димыч. — Его право, — не очень уверенно отозвалась Аня. — Я говорила тебе, ты могла бы по суду разменять его квартиру и получить комнату… — Наташа что-то продолжала говорить, но Аня уже не слушала ее. Значит, он привел в их дом Ирину. Именно Ирину из всех, и туда, где все, каждая мелочь придумана и сделана ею вместе с Олегом… Как они клеили обои… как красили потолок в кухне… — …скажи, Димыч! — услышала она Наташу. — Я уже говорил: коль скоро Аня там прописана, она имеет совершенно законное право на площадь. Тем более, насколько я помню, никто его не заставлял прописывать тебя, на это была его добрая воля. — А я так хорошо понимаю Аню, — поддержала ее Деля. — Суд, волокита, обязательные варианты, встречи, принудительный обмен… ужас! — Зачем? — ухмыльнулся Дим Димыч. — Можно все гораздо проще провернуть, так сказать, полюбовно, без всякого суда и через надежную фирму. Аня слушала, но смысл слов не улавливала — в голове, в висках гулко билась кровь: он там с ней, он там с ней… — Аня, что с тобой, тебе нехорошо? — услышала она голос Дели. — Нет, нет, тут просто немного душно. — Аня бросила в свой бокал льда, плеснула соку, выпила. Боль в висках немного отпустила. Она выпила один аперитив, потянулась за вторым, но остановилась, не взяв рюмки. — Вы действительно могли бы все сделать без суда? — спросила она Дим Димыча. — Я никогда не бросаю слов на ветер, — заявил он. В прихожей мелодично зазвенел звонок. Пришел кто-то из новых друзей Наташи, и импровизированный девичник закончился. Прощаясь, Аня шепнула Наташе: — Ты поговори с Димычем о квартире Олега. Я решилась. — Сама и поговори. А я поддержу. — Подожди. — Чего ждать-то? Не откладывай на завтра… — И Наташа позвала: — Димыч, на минутку! — Подожди, я должна еще подумать. Но Дим Димыч уже подошел к ним. — Димыч, Аньку наконец осенило, и мудрость снизошла на нее, — начала игриво Наташа. — Она согласна с твоим вариантом — разменять Олегову квартиру, если все можно сделать без суда. — Можно. Я все провентилирую и позвоню. Но я не слышу Аню — дает ли добро таможня? — Да, — пробормотала Аня. — Видишь, подруга, как все просто, — Наташа обняла Аню, — и Андрею Ивановичу снова будет кабинет. Домой, как в школьные годы, Аня с Делей шли вместе — сделав крутой вираж, они обе вновь вернулись в свой старый район, в свои старые квартиры. Аня не очень внимательно слушала Делю, потому что в воображении возникала картина: Олег вводит Ирину в квартиру, и они сразу же, как в американском фильме, вбегают в спальню, срывая на ходу с себя одежду, и падают на постель. В их с Олегом постель, где все белье помечено ее рукой инициалами О. и А. вместо казенных прачечных номеров… Примерно через неделю позвонил Олег. — Ты непредсказуемая женщина — я это всегда ощущал, и это мне чертовски нравилось. Но что в тебе столько мерзости и подлости, мне и в дурном сне не могло присниться Аня опешила. Первой реакцией было — бросить трубку, но то, что говорил Олег, звучало дико, и он» спросила: — Что случилось? Я не понимаю. — Ты не понимаешь?! Какой цинизм! Хочешь, чтобы я рассказал тебе сам или лучше спросишь у своих друзей? |