Книга Я тебе верю, страница 72 – Нелли Осипова

– Понятно. Тогда вот что, – произнес Иван и после минутного размышления сказал: – Мы с женой давно собирались усыновить ребенка, и мне хочется думать, что сама судьба предоставила нам такой случай, по крайней мере, я знаю обоих родителей, что, согласитесь, имеет огромное значение при усыновлении младенца.

– Вы хотите усыновить мальчика? – с надеждой в голосе спросила Александра Вадимовна.

– Я должен переговорить с женой и вечером буду готов дать окончательный ответ. Хотелось бы, разумеется, чтобы при разговоре присутствовала Лариса Вадимовна.

– Конечно, конечно, обязательно.

– Я позвоню вам, чтобы договориться о времени. И вот еще что – не могли бы вы предварительно, до нашего приезда ввести мамашу в курс дела? – попросил Иван.

Слово «мамаша», как ножом по пустой тарелке, полоснуло слух, но Александра Вадимовна ничего не сказала и только согласно кивнула.

Дома Иван Егорович все обстоятельно рассказал Антонине, старясь не скрывать своих сомнений и одновременно ожидая ее согласия. Перебрав с пастуховской дотошностью все возможные варианты при ведении переговоров, они приняли решение, позвонили Киселевым и в назначенное время приехали к ним.

Кроме матери и дочери там была еще молодая интересная особа, которую представили как подругу Ларисы Галину.

– Она близкий нашей семье человек, у нас нет от нее секретов, – заявила Лариса и сразу же изобразила на своей физиономии лицемерное смирение.

Иван переглянулся с Тоней и ответил:

– Что ж, мы не возражаем.

Как ни странно, разговор начала Галина:

– Насколько я понимаю, вы хотите усыновить ребенка Ларисы.

– Совершенно верно, – согласился Иван.

– А что требуется в этом случае от, кроме ее официального отказа от него? – продолжала Галина.

– Дело в том, что пройти процедуру усыновления молниеносно невозможно, это потребует немалого времени, в течение которого ребенок вынужден оставаться в доме малютки. Нам бы этого не хотелось, – объяснил Иван.

– Что же делать? – забеспокоилась Лариса.

– Если вы пока не станете писать отказную, то можно уже сейчас забрать малыша, а уж потом, когда мы все уладим, вы подпишете документы.

– Но я не собираюсь привозить ребенка домой, мне этого вовсе не хочется, – возразила Лариса.

– И не надо. Мы сразу же привезем мальчика к нам, найдем кормилицу…

– Какие кормилицы в наше время! Смешно даже говорить об этом, – засмеялась Галина.

– Ну, это уже наша проблема, и в ней нет ничего смешного, – не выдержала Антонина.

– Нам еще нужно с Антониной Ивановной зарегистрировать свой брак, и это тоже дополнительное время, – заметил Иван.

– Как, Иван Егорович, вы говорили, что прожили с женой почти тринадцать лет, и до сих пор не расписались? – удивилась Александра Вадимовна.

– Так уж получилось, да это и не имело для нас никакого значения, – пояснила Антонина.

Вдруг глаза Галины загорелись, и она воскликнула:

– Эврика! У меня есть самое простое решение: вы, Иван Егорович, регистрируетесь с Ларисой и на законных основаниях, с гораздо меньшими хлопотами усыновляете ребенка. По-моему, гениально!

– Совершенно верно, это гениальная наглость. Вы, сударыня, забываетесь, поэтому мы с Антониной Ивановной вынуждены откланяться, – он встал, подал руку Тоне.

– Простите ее, простите, пожалуйста, Иван Егорович, – всполошилась Александра Вадимовна. – Галя, я прошу тебя уйти. В конце концов, это сугубо личное, интимное дело, и чем меньше участников в переговорах, там лучше.

Галина поднялась и, скорчив презрительную гримасу, направилась к выходу. Лариса пошла проводить ее и через минуту вернулась.

– Вы напрасно ее обидели, она большая умница, и, по-моему, стоит подумать над ее идеей, – сказала она.

– Я так поняла, что вы устами вашей подруги делаете предложение моему мужу, а мое мнение по этому поводу вас не интересует? – второй раз вмешалась в разговор Антонина.

– Иван Егорович только что сам сказал, что вы ему не жена, – съязвила Лариса.

– С меня хватит, – сказал как припечатал Иван. – Мы уходим. К счастью или к сожалению, у нас достаточно детей-сирот, нуждающихся в усыновлении.

Антонина и Пастухов направились к двери.

– Я пошутила, – промямлила им вслед Лариса.

Иван обернулся, вытащил из кармана визитку, протянул ей со словами:

– Если надумаете, звоните. Но только завтра, не позже. Заберете ребенка и привезете вот по этому адресу. Такси и другие расходы я возмещу немедленно.

Пастуховы ушли. Когда за ними захлопнулась дверь, Тоня расплакалась.

– Не плачь, родная, успокойся. Завтра малыш будет у нас, вот увидишь, – сказал он, усаживая жену в машину.

Лариса позвонила в тот же вечер.

Утром по дороге на работу Иван завез Антонину в «Детский мир», сказав, что она может не приходить сегодня в клинику, он найдет ей замену.

– Купи все, что нужно, закажи такси и жди меня дома.

– Ты не спеши, мне мама поможет, мы все приготовим сами. Все равно раньше пяти часов Лариса не приедет. Вот только… не знаю… мы даже не видели ребенка…

– Я приеду с нашим педиатром, вместе и посмотрим, не волнуйся, все будет хорошо…

После работы Иван приехал домой с пожилой докторшей Зоей Георгиевной, улыбчивой толстушкой с большими мягкими руками и удивительно пластичными при ее полноте неторопливыми движениями.

– Знакомьтесь, профессор Островская.

Елизавета Павловна, мать Тони, пригласила всех к столу, но прежде повела в уже оборудованную детскую, продемонстрировать свои достижения, как она выразилась. Все было устроено разумно, целесообразно, вещи – кроватка, детский шкаф, столик – располагались в комнате так, словно всегда здесь стояли. Иван радостно улыбнулся.

Вскоре приехала Лариса с матерью и малышом. Зоя Георгиевна сразу же предупредила, чтобы все сразу не бросались к ребенку, пока она его будет осматривать. Тоня усадила женщин за стол, не вступая с ними ни в какие разговоры. Молча пили чай. Елизавета Павловна угощала пирогом и плюшками с корицей. Неожиданно Лариса обратилась к Ивану:

– Вы хотите записать ребенка на вашу фамилию?

– Естественно.

– Я бы предпочла, чтобы он оставался Киселевым. Алексей Киселев – так я назвала его.

– Значит, вы уже дали ему имя, а фамилию дам ему я – Пастухов, хорошая фамилия.

– Простите, но она настолько деревенская…

– Совершенно верно, – перебил ее Иван, – я и сам деревенский, и весь мой род из коренных калужских крестьян, здоровых, работящих русских мужиков.