Онлайн книга «Директива - уничтожить»
|
– Это понятно, – заметил Рябов, выслушав разъяснения капитана, – протокольная система, не больше; хотя определенный график должен быть? – Он и существует. Так же, как и специфика нашей воинской части и подразделения, которым я командую. Есть и Устав караульной службы. Недавно я перечитывал эту книгу. Ироничный тон капитана не задел Рябова. – Вернемся к старшему лейтенанту Бойко, если вы не против. – Хорошо. В те дни, когда я выписывал Никишину увольнительные, начальником караула по графику был именно старший лейтенант Бойко. – А вы не хотели лично поинтересоваться, кто приходил к солдату из вашей роты? Тем более что фамилии посетителей были чеченскими. Вы ведь воевали в Чечне? – Воевал, но это не имеет никакого отношения к Никишину, потому что в то время он был допризывного возраста. А тех, кто приходил к Никишину, я видел. – Вот как? – Да. Когда мне позвонил с КПП Полетаев, я лично прибыл туда, проверил документы. – Можете описать внешность посетителей? – Конечно. – А паспорта? Они были в обложках, имели какие-то пятна на страницах, дефекты на фотографиях? Словом, какие-нибудь особенности. Романов, вспоминая, нахмурил лоб. – У одного, сейчас не вспомню фамилию, действительно на первой странице паспорта жирное пятно – в левом верхнем углу страницы. – А как получилось, что, когда рота заступала в караул, Никишина эта участь миновала в обоих случаях? – Я знаю об этом, от караула его освободил врач. – С каким диагнозом? – Не знаю, спросите у врача. – Очень много накладок в этом деле. – Лично я накладок не вижу. Никишин знал график дежурств, перед встречами с чеченцами он приходил в медсанчасть и просил освободить его от наряда в карауле. У нас не инженерные войска и не стройбат, если боец говорит, что он плохо себя чувствует, ему верят. У нас не принято «косить» от нарядов. – Это я понимаю, а вот не пойму одного: почему он назначал встречи на те дни, когда рота была в карауле. – Скорее всего налицо простое совпадение, поэтому Никишин и обращался в медпункт. Майор медицинской службы Цибикин, узнав, что его вызывает следователь, поднял запись в журнале и личную карточку Антона Никишина. – Абсолютно здоровый парень, – говорил он Рябову, шевеля щеками и носом: таким испытанным методом он поправлял сползающие с носа очки. – Обращался в медсанчасть всего два раза. – В течение двадцати дней, – уточнил Рябов. – Да, меня тоже это удивило. У него была температура: 37,8 – 29 июня, и 38,1 – это 17 июля. – Какой диагноз вы поставили? – Острое респираторное заболевание, так как не обнаружил в легких и в дыхательных путях никаких хрипов. – А потом вы его наблюдали? – Обязательно! Он был у меня и 30-го, и 18-го числа соответственно по месяцам, – абсолютно здоровым. – А он не мог принять какой-нибудь препарат, который повышает температуру? – Мог, конечно, только зачем это ему? – Вот и я думаю: зачем ему понадобилось нагонять температуру? – Рябов помолчал. – А в психическом смысле Никишин был нормальным? Майор Цибикин ответил не сразу. – Если честно, я еще ни разу не встречал психически уравновешенного человека. Мы все психи, на нас давят стрессы, и в каждом живет маленький монстр, который нет-нет да и проявит себя. Разве у вас не было случаев, когда вы откровенно психовали, били что-то в порыве ярости, курочили? Подполковник улыбнулся: было. На столе зазвонил телефон, Рябов отпустил майора Цибикина и снял трубку. * * * Юля громко позвала Антона по имени и встала в коридоре. Перед этим она приоткрыла входную дверь и убрала стул, чтобы можно было беспрепятственно выскочить на площадку и, несясь вниз по ступенькам, орать: «Помогите, у меня в квартире маньяк!» «Черт! Сегодняшнюю ночь я провела в постели с убийцей. Как в кино, ей-богу». – Антон! Он быстро сел в кровати и уставился на Юльку. Прошло секунды две-три, он улыбнулся. – Привет. – Ага, привет. – Юлька замолчала. – Как спал? Кошмары не мучили? Иглы во сне не глотал? – Что? – Да так… – А который сейчас час? Все, подумала Юля, пора. Чем быстрее, тем лучше. И выдохнула: – Уже вторые сутки, как тебя ищут… рядовой Никишин. Антон опустил голову, молча глядя на смятую простыню. Потом он тихо спросил: – Ты уже позвонила? – Куда? – В милицию. Юлька вздохнула, отступив еще на шаг. Теперь она стояла в прихожей. – В милицию не звонила, потому что очень благодарна тебе. Теперь я до конца своих дней буду вспоминать, что переспала с убийцей четырех человек. – Откуда ты узнала? – По телевизору передали. Вот что, Антон, давай сделаем так. Ты встаешь, одеваешься, без спроса идешь в туалет, выходишь из квартиры и… меня не интересует, куда ты пойдешь дальше. Я думала, ты мужик, даже убедилась в этом ночью, а ты, оказывается, слабак, дезертир. – Хорошо, Юля, отвернись, я встану. – Чего? Отвернуться? Знаешь, что про тебя передали? Что ты вооружен и очень опасен при задержании. Отвернись… Сейчас при тебе оружия нет, но я видела, как ты вчера завалил четверых крепких парней. Ты как-то ненормально их завалил. Давай, Антон, одевайся. И не тяни время, через десять минут сюда придут Серега Образ и еще с десяток человек. Антон откинул одеяло и начал одеваться. Юлька в последний раз окинула взглядом его крепкую фигуру и сильные руки. В ней шевельнулась жалость, но она призвала на помощь презрение. – Тебя что, опустили? Унизили как мужчину? Антон покачал головой. – А почему же ты так круто обошелся с товарищами? Зачем ты расстрелял их? – Я не расстреливал их. – Ну, убил. Это что, не одно и то же? – Нет, это две разные вещи. – Значит, все-таки убил. Чего молчишь? Мне-то ты можешь сказать? Антон твердо посмотрел ей в глаза. – Да, я убил, стрелял из автомата, потом ограбил двух людей. – Он поднял к Юльке лицо. – Брось кроссовки. Я не хочу, чтобы ты обиделась, поэтому не буду тебя благодарить. – Уйдешь тихо, по-английски? – По-русски. – Антон обулся, поправил ремень на джинсах, бросил взгляд на часы: 8.10. Посмотрев на тонкую фигуру Юльки в коридоре, он тихо сказал: – Будет безопаснее, если ты выйдешь на улицу и подождешь, когда я уйду. |