
Онлайн книга «Одинокая звезда»
Дверь открыла мать. Не говоря ни слова, она ушла на кухню. С видом, не сулившим ничего хорошего, в коридор вышел отец. – Кто он? – грозно спросил отец, и у Маринки от страха подкосились коленки. Он все видел. Что сейчас будет! Точно убьет. Ну и пусть! Она вдруг разозлилась. В конце концов, ей семнадцатый год. Она уже не маленькая девочка, которую ставят в угол. Она влюблена и имеет на это право. – Мой знакомый! Из сорок седьмой школы. А что? – с вызовом спросила она. – Как его зовут? И кто его родители? – Дмитрий Рокотов. Папа полковник, как ты. Только еще не в отставке. Мама завуч в его школе. И я его люблю – так и знай! – А не рано ты начала этим заниматься? Может, сначала хоть в институт поступишь? – Ничем таким я не занимаюсь! – У Маринки от возмущения на щеках выступили красные пятна. – И в институт поступлю, можешь не сомневаться. Он, кстати, тоже туда собирается. Лучший программист города. Победитель олимпиады, между прочим. – Митя, иди сюда, – позвала мать из кухни. – Оставь ее в покое. Раздевайся, дочка, небось, вся промокла. – Ничего я не промокла, я же с зонтом. Маринка разделась, прошла в свою комнату и выглянула в окно. Он стоял на том же месте и, задрав голову, смотрел на ее окна. Счастливо засмеявшись, Маринка постучала в стекло и помахала ему рукой. Он послал ей воздушный поцелуй и только тогда пошлепал по лужам к воротам. В душе у него все пело. «Какая чудесная девушка! – радовался Дима. Чистая, как росинка. Повезло мне. Теперь такая девушка редкость. Буду с ней встречаться. А потом, может, и женюсь. Надо ее с мамой познакомить – она в людях разбирается, как никто другой. Если одобрит, точно женюсь. Года через три. Или два». А у Маринки зазвонил телефон. – Мой совет: до обрученья не целуй его, – голосом Мефистофеля пропел Гена. – Ну, как ты? Вся в процессе? – Подглядывал? – взмутилась Маринка. – Как не стыдно! – Зачем подглядывать? Я любовался открыто. Вы же стояли, как на сцене. А все жильцы – как на галерке. Сплошной театр! Ну давай, рассказывай. – Гена, все замечательно! Он мне в любви объяснился. Представляешь? – Сам объяснился? Как это было? – Ну, он меня поцеловал, а я спросила: «Ты меня любишь?» А он сказал: «Ну конечно, люблю, очень люблю!» И еще повторил: «Люблю, люблю, люблю!» – Значит, напросилась. – Гена, ну зачем ты так? Все настроение испортил. Почему напросилась? Я же его за язык не тянула. Он говорит: раз целую, значит, люблю. – Ничего это не значит. Целовать – это одно, а любить – совсем другое. Мало ли кто кого целует. – А ну тебя! Тебе просто завидно – вот что я тебе скажу. Он меня любит – я в этом уверена. Ты бы видел, какое у него было счастливое лицо. – А он тебя не спросил, любишь ли ты его? – Нет, а зачем? Это же и так видно. – Все равно, плохо, что не спросил. Лучше, если он будет хоть чуть-чуть в этом сомневаться. – Вот уж чего-чего, а притворяться я не умею. Ну тебя! Не хочу больше слушать. И она положила трубку. Гена походил по кухне, не зная, чем заняться. Хотелось только одного: позвонить Лене. Но он слишком хорошо помнил ее реакцию на прошлый звонок и боялся нарваться на новую отповедь. Наконец не выдержал. «Хоть голос ее услышу, – подумал он, набирая ее номер. – Ну, пошлет – ну и что? Проглочу, не в первой. А вдруг повезет?» – Лен, это я, – покорным голосом произнес он, приготовившись ко всему. – Слышу, – ответила она. И вздохнула. – Ты чего делаешь? – Ничего. – Ольга Дмитриевна дома? – Нет, она сегодня поздно придет. Какой-то у нее голос… смирный, без привычной в последнее время агрессии. Может, помягчела? – Лен, можно к тебе? Я тоже… ничего не буду делать. Вместе скучать веселее. – Обещаешь? – Клянусь! – Ну иди. Он съехал по перилам на третий этаж. Она увидела это и только покачала головой, пропуская его в квартиру. Потом подошла к окну и стала глядеть в темноту. – Не знаешь, что с Маринкой? – помолчав, спросила она. – Ее нигде не видно. – Она влюбилась, – ответил он. – Только что целовалась до потери сознательности. Сейчас дома – летает под потолком. – Я видела. Кто он? – Парень из сорок седьмой. Ничего особенного. На гитаре играет. И песни сочиняет на ее стихи. – А… понятно. – Я на компьютерные курсы записался. Только там домашние задания дают. Можно на твоем их делать? – Конечно. Делай, когда надо. – Лена, что с тобой? Какая-то ты не такая. Грустная очень. – Не знаю, Гена. Наверно, эта четверть меня доконала. Все гнала, гнала. Вот – все пятерки, а никакой радости. Наверно, депрессия. А может, просто устала. – Можно я включу компьютер? Хочу поработать с клавиатурой – я еще не все клавиши усвоил. – Конечно. Вот возьми хороший учебник – здесь все есть. Она села рядом и стала смотреть, как он запускает программу. Лицо ее было таким печальным, что у него заныло в груди. «Если она сейчас попросит достать Луну с неба, – подумал он, – полезу. Сначала на крышу, потом на антенну, потом на облако. Может, дотянусь? Как же я люблю ее! До смерти». И когда она наклонилась к нему, помогая установить курсор, он не смог совладать с собой. Обнял ее, прижал к себе и стал целовать в висок, в шею, в ухо – в то, что оказалось рядом с его губами. И вдруг с ужасом увидел, что по ее лицу потекли слезы. Она молча плакала. – Леночка, что с тобой? Ты обиделась, да? Не плачь, я больше не буду! Он отошел от нее и встал у стенки, спрятав дрожащие руки за спину. – Нет, это ты прости меня, Геночка, прости меня! Я знаю: ты хороший, ты лучше всех! Ты так меня любишь! Но я не могу, не могу… сама не знаю, почему. Не могу… с тобой… у меня не получается. Ты подожди… еще подожди, не торопи меня. Может быть, потом… я привыкну к тебе, я… я постараюсь! Только сейчас… не трогай меня… пожалуйста! – Хорошо, хорошо, не буду! Только ты не плачь. Я уже ухожу. Не плачь, ладно? И он ушел. Поднимался по лестнице и думал: ей было одиноко и она впустила его к себе. Она все понимает, она хочет ответить ему – и не может. Что же это такое? Почему любовь так жестока к нему? Он всю жизнь старался стать достойным ее – и все впустую. Но он еще поборется. Еще не все потеряно. Она сама сказала: может быть, потом. Он наберется терпения и будет ждать. Иначе – хоть с моста в воду. Ничего другого не остается. |