Книга Тропою тайн, страница 24 – Эйлин Гудж

Но вслух поспешно сказал:

— В этом пока нет необходимости. Подождем день-другой, а потом испробуем еще один способ, а именно…

— Знаю, — перебила его Серена. — Вы хотите отключить аппарат искусственной вентиляции легких, прекратить инъекции. — На бледных щеках Серены проступили красные пятна. — Вы просите меня подумать, доктор Найтингейл. Так вот, за последние три дня я больше ни о чем не думала и даже не смыкала глаз.

— Вам необходимо отдохнуть. Я выпишу вам снотворное.

Серена покачала головой:

— Нет, я не стану спать — на всякий случай… — Она осеклась, и на глазах ее выступили слезы.

Видя, с каким трудом Серене удается держать себя в руках, Пол проникся сочувствием к ней.

Наконец Серена спросила:

— А вы можете помочь ему чем-нибудь еще?

Она вымаливала у него надежду, пусть даже самую призрачную. Пол взял Серену за руки и попытался согреть ее ледяные пальцы.

— Иногда случаются чудеса и выживают малыши, от которых уже отказались все врачи. Такое бывает нечасто, но все-таки бывает.

— Значит, Тео может справиться сам?

— Не исключено.

Серена нахмурилась, высвободила руки и сложила их на коленях.

— Почему бы вам просто не сказать: «Тео не выживет»? — Серена закрыла лицо руками. Ее плечи судорожно вздрагивали, она едва подавляла рыдания.

— Как специалист, — с искренним состраданием сказал Пол, — я считаю, что у Тео почти нет шансов.

— Я не могу видеть, как он мучается. Малыш столько вынес! Помогите ему лишь в одном — прекратите его страдания. Этого хочу я.

В памяти Пола всплыло лицо доктора Мэрриуэзера, пожилого профессора физической диагностики из Корнелла, не расстававшегося с курительной трубкой. «Чего люди боятся больше всего? — спрашивал Мэрриуэзер, обращаясь к девяноста студентам-медикам, которые слушали его затаив дыхание. — Думаете, смерти?» Лес поднятых рук исчез. А старик хмыкнул и заключил: «Вам предстоит еще многому научиться, мои юные друзья».

За годы интернатуры и аспирантуры Пол понял, что имел в виду профессор Мэрриуэзер. Страшна не смерть, а мучения. Когда боль становится нестерпимой, мысль о смерти желанна.

Профессионализм побуждал Пола помочь Серене принять самое важное решение в ее жизни. Но что-то запрещало ему сдаваться.

— Я бы подождал еще денек. А если улучшения не будет, мы все обсудим завтра. — Пол видел: Серена колеблется и боится поверить ему вопреки доводам рассудка.

«Неужели я так же поступаю и с Элли? И надеюсь, что она откажется от своих планов, узнав, каково гадать, выживет ли Тео?»

— Хорошо. — Серена вытерла глаза предложенной Полом салфеткой.

— А пока вы должны отдохнуть. — Пол поднял руку, прерывая ее возражения. — Хотя бы несколько часов. Я попрошу кого-нибудь из сестер разбудить вас, если понадобится.

Пол уходил, нервничая, как никогда прежде. Он неизменно проявлял крайнюю скрупулезность во всем, что касалось его вмешательства в дела пациентов. Неизменно помнил о тонкой грани, отделяющей трудную, но оправданную борьбу от подвигов Дон-Кихота. Неужели он вдруг перестал видеть истинное положение вещей? И совершил неискупимый грех, позволив эмоциям повлиять на профессиональные решения?

Лежа на мягкой подушке, соответствующей форме тельца, Тео с упреком смотрел на него. Пол бережно приподнял повязку на груди ребенка и приложил к прооперированному сердцу маленький стетоскоп. «Послушай, малыш… давай заключим соглашение. Покажи, на что ты способен. Еще один кубик мочи — и я не сдамся».

Пол осматривал ребенка Мелендесов, родившегося двадцатидевятинедельным и с метадоновой зависимостью, когда услышал сигнал кардиоаппарата, и краем глаза заметил, что Марта поспешила к инкубатору Тео. Но несмотря на все ее манипуляции, линия на экране монитора, отмечающего работу сердца, оставалась ровной. У Тео остановилось сердце.

— Черт!

— Остановка? — встревожилась Марта.

Пол проверил, работает ли аппарат искусственной вентиляции легких. Он работал.

— Посмотрим, на месте ли трубка. — Пол вынул пластиковую трубку, а потом с помощью ларингоскопа и заостренного зонда вставил на ее место новую. Переключив аппарат на работу от дыхательного мешка, он прислушался к звукам дыхания, но ничего не услышал.

— Шприц с адреналином, — распорядился Пол. — И приготовьте рентген и запас дыхательной смеси. Следите за аппаратом.

Осторожно, но быстро убрав все повязки и пластырь, Пол обхватил ладонями узкую грудку, пересеченную красным шрамом. Его пальцы сошлись на спине Тео. Он начал массировать грудь Тео плавными, ритмичными движениями. «Спокойно, не спеши…» Пол не сводил глаз с монитора, линия на котором стала волнистой.

«В его руках весь мир…» — услышал Пол внутренний голос, и в этот миг ему показалось, что он и впрямь держит на ладонях Вселенную. Сейчас для него существовала лишь пульсация тонкого хряща, ритма, который Пол отсчитывал вполголоса, и волнистой красной черты на мониторе.

Через пару минут Пол остановился и выждал пять секунд. «Работай же, черт бы тебя побрал, я не могу стимулировать тебя всю жизнь!»

Но линия опять выровнялась. Крохотная грудка с красноватыми отпечатками больших пальцев Пола перестала подниматься.

Он возобновил массаж, надавливая на грудку Тео с частотой сто двадцать раз в минуту. «Давай же, давай…»

У него заныли, а потом и онемели большие пальцы. По виску стекала тонкая струйка пота. Еще одна пауза. Никаких признаков жизнедеятельности.

— Сменить вас, доктор? — предложила Марта.

— Еще одну десятую кубика адреналина, — потребовал Пол.

Заметив, как Марта переглянулась со второй сестрой, вводя Тео адреналин, Пол ощутил удивление: неужели он и вправду забыл о суровых законах выживаемости и теперь пытался сыграть роль deus ex machina [17] ? Даже стажер Джордан Блум, глядя через плечо Пола, качал головой, словно говоря: «Хватит, довольно! Оставьте малыша в покое!»

Пол не мог объяснить им потребность продолжать борьбу за жизнь ребенка. Он поступал так, как должен был поступить, вот и все.

Но если еще через минуту признаки жизнедеятельности не появятся, аппараты придется отключить. Пол не мог больше подвергать Тео бесполезной пытке.

«Ну же! — Он снова заработал большими пальцами, приказывая сердцу: — Бейся, черт бы тебя побрал!»

Все напрасно!

Неужели он что-то упустил? Может, следовало предпринять что-нибудь другое? Что привело к остановке сердца Тео и к нарушению функций всех других органов?