Онлайн книга «Месть и закон»
|
– Евроремонтом мы не занимаемся, хозяйка, так что извини. Если что по мелочи – покрасить, побелить в неурочное время – другое дело. Валентина выслушала его и указала на рабочего – парня лет двадцати, поднимавшего на строительные леса ведро с известью. Он был невысокого роста и явно страдал от избытка веса. Жара на улице не спадала вот уже несколько дней, столбик термометра иногда поднимался до тридцатиградусной отметки. Майка без рукавов на полном пареньке была мокрой, из-под рыжих кудрей, наполовину скрытых кепкой, струились ручейки пота, заливая глаза, веснушчатые руки покрылись ярко-красным загаром. На нем были тяжелые кирзовые ботинки, вместо шнурков нехитрое крепление из алюминиевой проволоки. Бригадир проследил за жестом незнакомки и некоторое время рассматривал своего рабочего, будто видел его впервые Он отказывался понимать, что хочет от него эта женщина. – Это Виталик. Позвать? – спросил он. – Наверное, так будет лучше, – насмешливо ответила Валентина. – Он слишком тяжелый, чтобы его нести. – Вы что-то, кажется, говорили о деньгах? – спросил бригадир, окликнув паренька. Валентина открыла сумочку и извлекла пять сотенных купюр. За такие деньги бригадиру приходилось вкалывать неделю. – Сразу скажу, что работа необычная. Тебя Виталием зовут? – спросила она подошедшего парня. – Да, – вытирая руки тряпкой, он переводил взгляд с начальника на незнакомку. У него были желтые, как у многих рыжих, глаза. – А что я буду делать? – Сочетать приятное с полезным. Хочешь похудеть? Пока парень думал, обидеться ему или нет, Валентина продолжила: – Ты должен научиться прыгать со скакалкой. – Чтобы ее тут же не погнали в шею, она заговорила быстрее: – Прыгнешь сорок раз кряду – деньги твои. Я не шучу, половину, даже больше, можешь забрать сразу. – Она протянула ему триста рублей. – Да идите вы!.. – Рыжий метнул на женщину злобный взгляд и направился обратно к лесам. – Значит, деньги вам не нужны, – вздохнула Ширяева, убирая купюры в сумку. Чесавший в затылке бригадир в эту минуту припомнил какую-то телепередачу, где случайных прохожих просили сделать что-то совершенно глупое. Никто не знал, что их снимают на видеокамеру. Может, и сейчас подобный случай? Денег было жаль, на них можно было неплохо погулять. Бригадир, провожая глазами Виталия и чувствуя себя неловко, все же спросил: – А кто-нибудь другой не может попрыгать? У меня есть один парень, вон там, наверху, он согласится. – Нет, мне нужен именно толстячок, – твердо сказал Валентина. – Тысяча рублей. На том месте, где сейчас играют дети. Бригадир невольно втянулся в торги, понимая, однако, что уговорить Виталика будет непросто, тот уже обиделся. – Две тысячи. – Идет. – Вы не шутите? – он перешел на «вы», что говорило о его явной заинтересованности. Валентина вручила бригадиру аванс – тысячу рублей – и уточнила детали. – Дети будут крутить скакалку и отсчитывать. Как только ваш парень споткнется, они начнут отсчет сначала. Сорок раз, – напомнила она. – А его не покажут по телевизору? – Вряд ли он поместится на экране. Бригадир объявил перерыв, собрав рабочих на совещание. Виталий порывался уйти, но его удерживали несколько пар рук. Валентина догадывалась, о чем сейчас говорят рабочие, отчаянно жестикулируя. Через несколько минут после сообщения бригадира парня уже осуждали, а он сидел с низко склоненной головой. Все были серьезны, отчего ситуация выглядела еще более комичной. Кто-то принес обрывок веревки, две женщины стали ее раскручивать. Валентине было искренне жаль рыжего, но она едва сдержалась, чтобы не расхохотаться во все горло. Она поняла намерения женщин, Виталия и бригадира, которые скрылись в вестибюле школы, прихватив с собой веревку. Под давлением товарищей парень уступил и воспользовался весьма дельным советом – потренироваться, чтобы с первой попытки осилить определенное заказчицей количество раз. Что же происходит с людьми, подумала Валентина. Кто бы откликнулся на ее предложение пять-шесть лет назад?.. А сейчас целая бригада готова продать себя. В коллективе одиннадцать человек. Ширяева невольно подсчитала, сколько придется на каждого: сто восемьдесят один рубль. За эту ничтожную сумму они забыли о своей работе, да что там о работе – обо всем. Пока шли нелегкие переговоры и подготовка Виталия, Ширяева не переставала бросать взгляды в окно офиса: Курлычкин показывался четыре раза. Однажды он надолго задержал свой взгляд на Валентине и бригадире. Женщина невольно поежилась. Валентина всегда помнила слова Грачевского о том, что двое находящихся в машине людей снимали Илью на пленку. Они были настолько самоуверенными, что на предварительном этапе не особо беспокоились о мерах предосторожности, чувствовали себя хозяевами, безнаказанность уже давно отпечаталась на их лицах. Ширяева процентов на шестьдесят была уверена, что Курлычкин просмотрел видеозапись. И если он сделал это – то ее очередной удар достигнет цели. Курлычкин содрогнется, стоя у окна. С детьми Валентина договорилась быстро, они сразу согласились помочь рыжему парню, который хочет научиться прыгать со скакалкой. Ширяева, отойдя за угол, смотрела на толстого паренька и представляла себе Илью, когда в схожей ситуации он делал почти невозможное. Она не могла видеть слез на лице сына, но представила их, и ее глаза наполнились влагой. Она с ненавистью устремила взгляд на окно офиса: «Смотри, мразь!» И – почти сразу увидела Курлычкина. Он застыл в окне. Смотрит через дорогу. На необычную группу людей. – Виталик, давай! Веревка ударила парня по ногам, он покачал головой, молча оправдываясь перед собой и товарищами. Нужно сосредоточиться, чтобы перед глазами, кроме пляшущей по асфальту веревки, ничего не существовало. Он снова входит в круг неудачно. Еще одна попытка. И еще. Сам того не понимая, он невольно заводится, напрочь забывая о деньгах. – Ну, давай! Его тяжелые ботинки бьют по асфальту, он перепрыгнул через веревку уже три раза, но – снова неудача. Теперь его поддерживают и дети. Все болеют за него, подбадривают взглядом, голосом: – Молодец! – Молодец, Виталик! Ну, еще разок! Курлычкин в окне недвижим. «Что ты чувствуешь, погань? Вспоминай!» – Раз... два... три... – Давай, Виталик! Рабочие невольно покачиваются в такт веревке, в глазах азарт, переживание. |