Онлайн книга «Духи и сигареты»
|
— Зашибись. Валера выключил телевизор. Комната погрузилась во тьму. Ничего, сейчас глаза привыкнут, все будет видно. Хотя, зачем ему видеть? Он собирается спать. Валентин сел на кровать. — Голова сильно болит? — Не смешно, пап. Можешь принести какой-нибудь цитрамон, что ли? — Могу. Но сначала я тебе поесть принесу. — Ой, пап, какой «поесть», меня тошнит… — Я представляю. Валера посмотрел на Валентина. Что это он там себе представляет? Отец взял сына за руку. — Вот вчера мне действительно было не смешно. Что случилось, Валера? — Новый год случился. Пап, все, я сплю. — Валер, я серьезно. Что произошло? — Пап, ничего не произошло. С пацанами потусили и все. — Пацанов я там что-то не видел. — Где? — Ты ничего не помнишь? — А что я должен помнить? Валера быстро прокрутил в памяти новогоднюю ночь: сначала он был дома, потом поехал к Жанне… И что в этом преступного? А-а, понятно. — Ты про мотоцикл, что ли? Интересно, он вернул его или нет? — Мотоцикл уже у твоего приятеля, не переживай. — У какого приятеля? А, ну хорошо, пап, супер. Я больше за руль не сяду, в смысле, на мотоцикл. Только дай поспать, а… — Ты совсем ничего не помнишь? — Помню. Я все отлично помню. Табличку на доме помню, мотоцикл помню. Что еще надо? — А потом? — Суп с котом, пап, я спать хочу. Потом у меня трубка разрядилась. Все. Кстати, где мой мобильник? — Я не знаю, где твой мобильник. — В смысле «не знаю»? Я что, без него пришел? — Пришел… Ладно, если захочешь, можем потом поговорить. — Пап, давай завтра. Сейчас нереально. Валентин кивнул, поправил одеяло. — Это, пап, а мама знает насчет мотоцикла? — Нет. И насчет всего остального тоже нет. Валера снова недоверчиво посмотрел на Валентина. Остальное — это… не Жанна ли случайно? Да не все ли равно, если мать не знает… А мобильник жалко, м-гм… * * * В январе прогулки проходили по нескольку раз в день. Алесандр и не представлял, что январь — такой же активный сезон, как, например, июль или август. Впрочем, почему нет? Новогодние каникулы. Он снова работал в паре с Кристиной. Казалось, она импровизировала еще лучше, чем прежде. Ни слова о Москве. Она ничего не рассказывала. Он не спрашивал. Если у нее хорошее настроение — значит, возможно, в новый год старое забыто. В конце января во время одной из прогулок Алесандр, как обычно, выполнял стандарт: заигрывание с одинокой туристкой в группе, оправдывание перед приревновавшей партнершей, погоня за нею, свернувшей «от обиды» с тропы маршрута на глазах у довольных разыгравшимися «страстями» туристов… Далее следовали короткие объяснения, примирение, театральный поцелуй, возвращение в группу и — месть партнерши с одним из туристов. И все по-новому, только теперь они меняются ролями. Все было как обычно. Кристина свернула с тропы. Зимой она отъезжала не слишком далеко, из-за сугробов. Алесандр рассыпался перед туристкой в комплиментах-обещаниях-извинениях, хлестнул лошадь, догнал Кристину, произнес реплику, дождался ответной, позволил лошади подойти еще ближе, наклонился для театрального поцелуя и… И понял, что в этот раз все будет по-настоящему. Ее дыхание — совсем рядом. Ее губы. Закрыть глаза… к черту публику… Но едва Алесандр закрыл глаза и коснулся губами губ Кристины, как ему представилось лицо сержанта… Алесандру представилось лицо сержанта. Теперь отъезд, крупный план сменяется общим… сержант улыбается, стоит в туалете перед умывальником, штаны его расстегнуты, в руках ремень… — Резче, — произносит он. — Это приказ. Алесандр открыл глаза, отстранился, внимательно посмотрел на Кристину. Это длилось долго? Нет, несколько секунд. Снова наклоняется вперед, снова губы, глаза… И лицо сержанта, и губы — сержанта… Удар ремнем. Это приказ! Становись! Приказ! И сержант хохочет, на губах — слюни, называет его «деткой», «крошкой»… Алесандр как можно быстрее отыграл сцену. Они вернулись в группу. Теперь надо дать Кристине время, она будет заигрывать с туристом, потом устроить сцену… Но это потом. А сейчас… А сейчас Алесандр ехал позади всей группы и смотрел им в спины. Сержанта среди них не было. Он нашел взглядом Кристину. Что за чертовщина! Это что, теперь каждый раз так будет? — Это что, теперь каждый раз так будет? Я не доволен! Учись! — Я не… — Это приказ! — Вы ошибаетесь… — Ты просто конфетка, тебя только сосать и сосать. — Я не… — А лейтенанту говорить бесполезно, только вякни. Тебе же самому нравится! — Я не… Хватит, все! — Ты такой же, как мы… — Служу отечеству! Хватит!!! — Мало? Ты сейчас еще получишь! Ты у меня в наряды круглосуточно ходить будешь! А ну живо! Я, я так хочу! Это приказ! Сержант толкает его, Алесандр падает на колени. Сержант хлещет его ремнем по заду, а потом… Алесандр хлестнул лошадь и пустился вскачь, догнал инструктора, который ехал впереди всех, начал разговаривать с ним о ерунде — лишь бы не слышать голоса сержанта. Молодой человек прекрасно понимал, что пора уже отыграть следующий эпизод, но он не хотел не то что подъезжать, даже поворачиваться к Кристине. Лишь бы не видеть лицо сержанта. * * * За время каникул Валера нечасто вспоминал Жанну. Он и сам удивлялся. Что это? Любовь прошла — завяли помидоры? Или когда начнется институт, все вернется с новой силой? Зачем вообще нужны такие длинные каникулы? Хотя, по правде говоря, Валере не хотелось, чтобы они заканчивались. Ведь тогда снова начнутся ее уроки… А что он скажет? Он возьмет и спросит у нее: «Как вам коньяк? Я-то сам не разбираюсь. Мне посоветовали, сказали, хороший…» А что? Зато будет знать, какой коньяк ей нравится, что дарить на будущее. Но сейчас каникулы, и пока он о Жанне не думает. В начале семестра в институте вывесили новое расписание, но оно оказалось прошлогодним, это Валера понял сразу: под испанским языком стояла фамилия старого профессора, который вел предмет раньше. Что за деканат? И куда они только там смотрят? — Ты знаешь, что «испанка» уволилась? — спросил однокурсник. — Чего? — «Испанка», говорю, уволилась. Вон, опять этот старикан будет вести. — Однокурсник изобразил профессора: — А теперь проведем negociaciones [38] , пожалуйста, к доске… Я, знаешь, че думаю, может, мне на итальянский перейти, пока не поздно? У нас полгруппы собирается поменять второй язык. Потому что с этим… |