Онлайн книга «Русский купидон»
|
Отправляя лейтенанта Митю и прапорщика Коляна в засаду, он был готов ждать хоть целую неделю: поедет же Сухомлинов когда-никогда в Москву? Судьба же оказалась еще благосклоннее, и Сухомлинов попал в расставленную ловушку прям с утра. Однако теперь ловушка для Сухомлинова обернулась ловушкой для самого Павла Сергеевича. Оснований для содержания Макса под стражей не было никаких, выпускать же было тем более нельзя — побежит жаловаться. Чем дольше будет сидеть — тем внушительнее выйдет жалоба, но ведь выпускать-то нельзя? Замкнутый круг. Павел Сергеевич распорядился запереть Макса в «обезьянник» и загрустил в своем кабинете. Около же трех часов дня, то есть в то самое время, когда плачущая Лена Синельникова брела обратно в Кулебякино, глупо улыбающийся лейтенант сунулся в кабинет и пропел: — К вам, Пал Сергеич, посетительница. Вслед за этим дверь распахнулась и на пороге возникла лахудра Элеонора. Сегодня она оделась поприличнее — юбка прикрывала бедра аж на пять с лишним сантиметров — да и макияж уже не так бросался в глаза благодаря отсутствию блесток. Элеонора вошла и присела на край стола перед ошеломленным и несколько смущенным Пашей Мячиковым. Хриплый же ее голос и вовсе оказал на него какое-то странное воздействие. — Вот, зашла узнать, как ты… после вчерашнего. Маманя твоя сказала, голова болела? Ты, видно, непьющий. Во-первых, потряс Пашу сам факт разговора его мамани с Элеонорой, затем — несомненная интимность затронутой темы. Более же всего смущали Элеонорины голые коленки, которые помещались прямо перед носом Паши. И снова ощутил он непреодолимое желание за них ухватиться… Видимо, желание это явно отразилось в его глазах, потому что Элеонора вдруг вздохнула, протянула руку, сняла с головы окаменевшего Паши фуражку, погладила затем Пашу по лысине, взяла за уши, притянула к себе и стала крепко целовать прямо в губы. Поначалу отважный участковый попытался освободиться, но постепенно вошел во вкус, а там уж как-то само собой оказалось, что юбка Элеоноры улетела на вешалку, а лифчик, наоборот, на настольную лампу, и Павел Сергеевич задышал чаще, а двигаться стал не в пример ритмичнее и быстрее… одним словом, грехопадение Павла Сергеевича Мячикова принесло обоюдное удовольствие совратительнице и совращаемому примерно через двадцать минут после появления Элеоноры в отделении. За это время они перешли на «ты», наговорили друг другу миллион глупостей, а потом Элеонора даже всплакнула у Паши на груди и назвала его «соколом». Во внешнем же мире тем временем произошло только одно — из погреба сбежал пес задержанного Сухомлинова. Лейтенант Митя хотел доложить начальству о побеге, но, послушав под дверью кабинета, благоразумно уклонился от этого решения. А еще через некоторое время мирное течение этого жаркого дня было нарушено появлением Лены Синельниковой на велосипеде. Сопровождал ее сбежавший из-под стражи спаниель Васька. Синельникова под дверью слушать не стала, а прямо так в кабинет и ворвалась. Элеонора взвизгнула и прикрылась Пашиными брюками, сам же Паша залился краской по пояс включительно и забормотал объяснения, одновременно мужественно прикрывая Элеонору торсом. Однако Лену Синельникову факт адюльтера в отделении милиции нисколько не взволновал. Ее интересовало нечто совершенно другое. — Паша, прекрати блеять и быстро отвечай мне: Сухомлинов у тебя? — Д-да, но, Ленка, я не виноват, он, ей-богу, нарушил… — Я должна его увидеть! — Лен, он ведь задержанный… — Паша, мне нужно его увидеть, срочно! На минуту. Но сейчас. Где он? — Он в «обезьяннике», только в моем присутствии надо бы… Ленка Синельникова смерила Пашу отсутствующим взглядом и кивнула. — Хорошо. Надевай штаны и пошли. Быстрее только! И Павел Сергеевич Мячиков подчинился произволу и насилию. Босиком, в тельняшке и расстегнутых брюках, он рысцой пробежал через двор и распахнул перед Леной тяжелую железную дверь. Макс сорвался с койки и кинулся на решетку, словно коршун. — Ленка! Ты пришла! — Заткнись, Сухомлинов. Смотри мне в глаза и отвечай: зачем ты меня бросил? — Я? Лен, ты что! Я наоборот! Я письмо тебе написал, просто не хотел, чтобы этот сморчок понял, о чем речь… — Что-о? Да за сморчка я тебя отдельно… — Пашка, заткнись! Макс! В глаза мне смотри! Это — твое? Макс ошеломленно кивнул, глядя на открытку со щенком. Такой Ленки Синельниковой он даже немного побаивался… Тем временем она поднесла к его носу другой листок. — А это — твое? — Н-нет, почерк не мой, а что это? — Неважно. Ну, а это? Макс отчаянно замотал головой. — Нет, Леночка, это все не мои письма. То есть я ведь написал записочку, коротенькую и не очень понятную. Этот придурок не понял, а она должна была догадаться… — КТО?! — Да, ты скажи, скажи, кто тут придурок?! — Заткнись, Пашка! Лен, я записку передал Серафиме. Ну, сестре Кулебякиной… Ленка Синельникова взялась за голову рукой, закрыла глаза, а потом принялась хохотать. Отхохотав, она повернулась к Паше Мячикову и строго объявила: — Вот что, Сухомлинов пусть пока посидит у тебя. Ты за него мне головой ответишь. Я быстро слетаю в поселок — и обратно. Понял? Что бы ни случилось, не выпускай его! Раздавленный таким вероломством Макс только глазами хлопал, зато Пашка засиял, как начищенный самовар, и в движениях его появилась кошачья вкрадчивость, а в голосе — мед. Из любой ловушки есть выход… — Елена Васильна… я ведь, собственно, юридически прав не имею его задерживать, но и вам отказать не могу… — Паша, короче! — Вот если б вы заявленьице написали… Чистая формальность, но я буду обязан задержать его до выяснения обстоятельств… — Давай бумагу. — Лена!!! — Заткнись, Сухомлинов. И бессердечная Синельникова несколькими росчерками пера обрекла Макса Сухомлинова на заточение. После этого села на свой велосипед — и умотала, а подлец Василий за ней. Пашка Мячиков в порыве чувств поцеловал заявление Синельниковой, показал кукиш расстроенному узнику и отправился к Элеоноре, покорно ожидавшей своего повелителя на ложе страсти. Лена влетела на беленькую прохладную веранду и выпалила с ходу: — Зачем вы это все устроили? Серафима и Аглая одинаковым движением вскинули аккуратные седые головки. Посмотрели на Лену, потом переглянулись и пожали плечами. Затем Серафима светски улыбнулась и начала: — Леночка, в последнее время погода совсем расшалилась. Немудрено, что даже такие молодые люди, как ты, чувствуют повышенную нервозность… |