Книга Светлый берег радости, страница 74 – Елена Ярилина

— Если встретимся!

— А что, ты куда-то едешь вечером?

— Я нет, но меня могут уехать.

Он помолчал, вздохнул тяжко, видно, надоела я ему сильно, и велел носа с работы не высовывать. Приехал он ко мне в два часа, как раз была моя очередь идти обедать. Увидев Пестова, мои девицы, все утро толковавшие о возлюбленном, так и покатились со смеху. Алексей Степанович посмотрел на них озадаченно, не понимая причины их веселья, но потом подмигнул им и повез меня в ресторан обедать. В машине я вся извертелась, стараясь определить, не следует ли кто за нами. Пестов смотрел на меня насмешливо, но молчал, зато открыл рот охранник, тот самый, что вчера впускал меня в квартиру Пестовых, а сегодня утром выпускал.

— Все чисто, нет никого, — успокоил он меня.

— А кто должен быть? Кого ждем-то? — весело спросил его босс, сегодня у него было удивительно хорошее настроение.

— Черт его знает, что за люди! Я не понял, чьи они.

Веселье с лица Пестова словно ветром сдуло, он нахмурился:

— Что за люди, где, когда?

— Это вон ее спрашивайте, по ее душу приходили, — мотнул головой в мою сторону охранник.

— А что, и вправду приходили, ты сам видел? — занервничала я.

— Видел, аж трое было, до утра ждали, двое в квартире и один во дворе, в машине сидел.

— Так! Что ты еще натворила? Ну на один день оставить нельзя! — рявкнул Пестов, словно разбуженный зимой медведь.

Я возмутилась, но сказать ничего не успела, машина остановилась возле ресторана. Ресторан был разделен на отдельные секции, как купе, только без дверей, столы находились довольно далеко один от другого, и можно было разговаривать, не боясь, что тебя услышат. Кухня оказалась китайская, но хоть есть можно было вилкой, а не палочками, иначе я бы осталась голодной. Заказывал Пестов сам, я все равно не разбиралась в этой экзотике. Вскоре мне подали блюдо, состоящее из белого мяса курицы, риса, овощей и моллюсков, все это было полито каким-то соусом. Я сначала понюхала его, запах был острый и аппетитный, осторожно попробовала, м-м, вкусно! Пестов, улыбаясь, смотрел, как быстро я поглощаю еду, но потом опомнился, согнал улыбку с лица и сказал мне:

— Доедай и рассказывай, но предупреждаю тебя: если ты опять во что-то влезла, то я не буду дожидаться, пока тебя кто-нибудь прикончит, сам тебе голову оторву! Я-то, признаться, решил сначала, что ты с Бориской поцапалась и от него скрываешься, а у тебя опять что-то новое.

— Во-первых, Бориса я сто лет не видела, во-вторых, это не новые дела, а старые, в-третьих, эти старые дела не мои, а ваши!

— Что за чушь ты несешь?! У меня все чисто.

— Значит, не все. И вполне может быть, что я сильно удивлю вас сейчас. — И я рассказала ему о вчерашнем звонке.

Он слушал молча и довольно спокойно, только когда я произнесла имя Михаила Ефремовича, он заметно дернулся.

— Послушай меня, девочка, а может, это был не он, просто кто-то представился его именем? Ты ведь один раз с ним разговаривала, да и то не по телефону.

Я задумалась, припоминая вчерашний разговор.

— В принципе возможно, и все-таки мне кажется, что это был он. Сначала голос показался мне незнакомым, но потом я уловила его характерные интонации, такие раскатистые барственные нотки, я их запомнила еще с лета.

— Ну, тогда считай, что твоя работа закончилась на какое-то время, Эмму я предупрежу. Сейчас поедем к тебе на квартиру, возьмешь необходимые вещи, и тебя отвезут в надежное место. Нину с Валериком, конечно, тоже.

— Вот они пусть едут, а я не поеду!

— Поедешь!

— Нет! Что хотите делайте, не поеду!

— Неужели ты не понимаешь, насколько все осложнилось? Вчера ты вела себя на удивление осмотрительно и серьезно, а сегодня просто дуришь. Ты же мне руки связываешь, а мне сейчас полная свобода нужна.

— А Илья? Его, того и гляди, опять отравят, вчера к нему бабы какие-то с работы приходили, продуктов натащили, я все повыкидывала, а если я уеду, его враз отравят или еще как-нибудь изведут.

— Я понимаю тебя, но сейчас не до Ильи, свои бы шеи уберечь, игра пошла по-крупному, моих сил хватит только на одно место — то, где будет Валерик, Нина и ты. Придется кем-то жертвовать.

— Я тоже все понимаю, но только не Ильей.

— Да что с тобой, в конце концов! С ума ты, что ли, сошла или влюбилась? Когда ты успела с ним снюхаться-то?

— Я с ним не снюхивалась! Но не для того я рисковала своей жизнью, спасая его, чтобы вот так запросто дать теперь убить его. И если уж на то пошло, то я ваших баб и девок не считаю! Когда я вам сегодня звонила, а вы были так заняты, что и поговорить со мной не могли, то вы не делами были заняты, ручаюсь в этом.

В его глазах мелькнуло удивление, и он покрутил головой.

— Вот язва-то! Уела так уела! Ладно, раз так защищаешь, значит, зачем-то он тебе нужен, я распоряжусь насчет него, но поедешь собираться, как я сказал, доедай.

Я не поняла, что это будут за распоряжения и как они могут сберечь жизнь Ильи, но было ясно, что это максимум, который из Пестова можно по этому поводу выжать. Я допивала свой кофе, как вдруг какая-то неясная мысль начала меня тревожить. Я потрясла головой, встала, потом опять села, наконец не выдержала и сказала Пестову, уже начавшему терять терпение, глядя на мое нелепое поведение:

— А Наташа? Как же Наташа?

— А что Наташа? Что с ней такого? — спросил тот спокойно, но это было спокойствие льва перед прыжком, в его глазах горели красные огоньки, и весь он как-то подобрался. — Ну, что же ты замолчала?

— Наташа ведь тоже в опасности, разве нет? А ведь она носит ребенка!

— Не пойму, с чего ты взяла, что она в опасности? Какое Наташа имеет ко мне отношение? Нет уж, теперь я не тороплюсь, теперь ты, милочка, выкладывай все, что знаешь.

— Ну вот, мы вернулись опять к тому, с чего когда-то начинали: вы опять подозреваете меня черт знает в чем! Вы, как дикий зверь, никому не верите. Да, Наташа не имеет к вам отношения, но зато имеет Сергей, ее муж, я догадываюсь, что у вас с ним какие-то общие дела, какие именно, понятия не имею, да и знать не хочу.

— Откуда у тебя такие сведения?

— Не знаю, в голове вдруг что-то щелкнуло, и я забеспокоилась за Наташу. Считайте это женской интуицией и не смотрите так недоверчиво на меня, индейцы верили в женскую интуицию, особенно тогда, когда собирались предпринять что-то важное.

— Я не индеец, но готов поучиться у них на старости лет, если это поможет. И что же еще говорит твоя интуиция?

— Кое-что еще говорит, но доказательств у меня нет, а вы без них не поверите.

— Помилуй! Если интуиция, какие могут быть доказательства, что-нибудь одно. Ну, говори, говори, я слушаю тебя.