Книга Переступая грань, страница 34 – Елена Катасонова

Словно кто-то сжал ему горло: голос потускнел, стал каким-то безжизненным. Лиза положила руку ему на плечо, но он ее сбросил.

- Оставьте, - раздраженно сказал Лёня. - Все меня почему-то жалеют! А солдатиков оказалось всего-то двое, я бы и без тех тридцати сребреников справился: занял бы у Васьки.

Он был так несчастлив сейчас, несчастлив и взвинчен, что Лиза не посмела спросить, кто такой Васька. Да и не все ли равно? Небось такой же нищий художник.

А Лёня уже смеялся.

- Ну, мы тогда погуляли! Я ж накупил всего на целую роту! Они вначале сопротивлялись: "Браток, ведь мы за рулем", - а я в ответ: "Я сам поведу грузовик, пейте!"

- Вы водите машину? - не поверила Лиза и, как выяснилось, совершенно правильно.

- Откуда? - расхохотался Лёня. - У меня ее отродясь не бывало! Но к концу пьянки все это уже не имело значения. Я им говорю: "Оставайтесь, ребята, здесь, у меня". А они: "Нет, кореш, нас ждут!"

- И что?

- И уехали. Кажется, пронесло, обошлось без жертв.

Он снова сел на тахту, сжал ладонями голову.

- Но "Розы"... Висят там, в фойе... Лучшая моя работа - в фойе захудалого клуба! Я часто туда хожу. Стою и смотрю, сокрушаюсь. Пытаюсь понять, в чем их тайна, почему я не смог сделать копию?

- А давайте их выкупим, - озарило Лизу. - Можно продать кольцо.

Она сняла с пальца колечко, подаренное мамой в честь поступления в МГУ.

- Оно золотое, с рубином!

- Вижу, - хмыкнул Лёня.

Он взял кольцо, снова надел Лизе на палец, осуждающе покачал головой.

- Тоже - придумали... Вы меня за кого принимаете?

- За художника, который сделал глупость, - улыбнулась Лиза и, подумав, добавила: - А теперь страдает.

- Да я бы давно мои "Розы" выкупил, - вздохнул Лёня, - но они провели их по какой-то хитрой статье, и теперь картина почему-то не продается. - Он в недоумении пожал плечами. - Знаете, Лиза, я в этой бухгалтерии ничего совершенно не понимаю. Все у них проходит по безналичному расчету, от денег шарахаются как черт от ладана.

- Ну тогда украдем, - развеселилась Лиза. - Как стул у Ильфа.

- А вы, я вижу, авантюристка, - засмеялся Лёня. - Выпьем по этому поводу! Да снимите вы наконец пальто, или вам еще холодно? Мне, например, давно жарко.

Лиза сняла пальто, повесила на деревянную, с рогами, вешалку. Лёня задумчиво следил за ее движениями.

- Ах да, вечно я про нее забываю, - сказал он про вешалку, взял свое пальто с тахты и пристроил рядом.

- Вы знаете... - начала Лиза, но он остановил ее, щелкнув пальцами.

- Вот двое: он и она, - бормотал он, отойдя на середину комнаты, глядя прищурившись на Лизу. - Лизонька, подождете? Посидите немножко? Я - мигом, в карандаше...

В руках у него оказалась большая папка. Он сел на стул против тахты, положил папку себе на колени, вытащил из нее лист ватмана, а из кармана толстый, как бревно, карандаш.

- Сейчас, сейчас, - повторял Лёня. - Я сейчас...

Быстрыми легкими движениями он наносил на ватман штрихи и линии, что-то приговаривая, чему-то удивляясь, совершенно, казалось, забыв про Лизу. Впрочем, когда она шевельнулась, на нее прикрикнул:

- Сидите, как сидели, не двигайтесь: вы мне еще нужны.

Еще... Сорвал с лекций, приволок в холодный подвал, усадил на тахту и занялся своим делом. Вполне можно было бы возмутиться, встать и уйти. Но не хочется. И бесцеремонность его почему-то не раздражает. Ну ясно же почему. Хорошо смотреть, как человек создает что-то, на твоих глазах создает, в твоем присутствии, да еще, как видно, про тебя и себя.

"И эта ее рука, трепет ресниц, и дрожание пальцев..." Фраза ускользала, пряталась, упорно ей не давалась. Надо подумать... И Лиза тоже взялась за работу. Нет, она не встала и не схватила портфель, не вытащила из него ни ручки, ни листа бумаги. Она сидела неподвижно и тихо, но в голове ее складывались все новые варианты, переплетаясь один с другим, отталкиваясь друг от друга, снова сближаясь...

- Эй, Лиза, вы там не уснули?

Незаметно для себя она закрыла глаза.

- Вовсе нет.

- Значит, устали?

- Да нет!

Она почти нашла тот единственный, нужный глагол, а он мешает!

- Я скоро закончу, - ничего, конечно, не понял Лёня. - Еще немного, чуть-чуть. Ничего?

- Ничего.

Лёня взглянул на Лизу чуть виновато.

- Нет, - решил он, - все-таки вы устали. Потом доделаю. Я уже знаю как.

- Можно взглянуть?

Лиза встала, не сомневаясь в ответе, но Лёня быстро сунул лист в папку.

- Не надо, - сухо сказал он. - Я никому, никогда, ни за что, пока не закончу...

- Хорошо, хорошо...

- Давайте лучше пить чай. - Он заглянул ей в глаза. - У меня хороший, цейлонский. И даже печенье есть!

Лёня сказал о печенье с такой смешной гордостью, что Лиза не могла не улыбнуться. И он улыбнулся в ответ - доброй открытой улыбкой.

- Как раз вчера купил чайник. Новый, электрический! - продолжал он хвастаться. - Как знал, что вас встречу! Вскипает мгновенно.

Лёня скрылся за дверью, послышался шум воды. Вернулся, включил чайник, расставил на широком подоконнике чашки с блюдцами - стола в мастерской не было, широким жестом лихо, издалека, швырнул на подоконник связку баранок.

- А где печенье? - с любопытством спросила Лиза.

- Представляете, его уже съели, - с дет-ским недоумением ответил Лёня. - Но вот - баранки. - Он постучал бубликом по подоконнику. Жестковаты, - озабоченно доложил он, - но если опустить в чай...

Они взглянули друг на друга, и оба расхохотались.

- Ох, Лёня... А где у вас тут моют руки?

- Да-да, конечно. - Лёня покраснел как девушка. - И руки, и все такое... Пойдемте, я покажу.

В маленькой прихожей было две двери. Лёня ткнул в них пальцем - "а вот выключатель" - и ушел.

Ничего себе подвальчик - с туалетом и умывальником! Каких только диковин нет в Москве... А как бы он иначе, кстати, работал?

* * *

Чай и вправду оказался необычайно вкусным.

- Ездили на этюды и насушили трав, - объяснил Лёня. - Этот с чабрецом. А сушки почему не едите?

- Они несъедобные, - не стала скрывать от хозяина горькой правды Лиза.

- Ничего подобного! - энергично возразил он. - Вы их просто мало держали в чашке.

- Вот когда мне будет сто лет...

- Этого никогда не случится! Сто лет может быть только картине. Или абхазскому долгожителю. Теперь скажите, о чем вы думали, когда я делал набросок? В какой-то момент вы так глубоко задумались и так изменилось ваше лицо...