Книга Переступая грань, страница 40 – Елена Катасонова

Лиза опустила глаза: как-то странно... Павлик... Ему небось лет сто. Да, мама ее сейчас не поймет.

- Ты только не думай, что я тебя не пойму! - Анастасия Ивановна будто подслушала мысли Лизы. - Я все понимаю, и я бы все отдала, чтобы ты...

- Все? - улыбнулась Лиза. - Даже своего Павлика?

- Ну зачем ты так, - покраснела мать. - Я же не виновата...

- Нет, виновата! - в отчаянии закричала Лиза. - Ты меня воспитала такой... такой... Я ничего не знаю, я не умею себя вести!

- Да кто тебе всю эту чушь наговорил? - рассердилась Анастасия Ивановна, и светлые ее глаза вспыхнули гневом. - Уж не твой ли художник с его вольными нравами?

Лиза не успела ответить. Звонок у двери звенел уже на всю квартиру.

- А вот и Павлик, - радостно сказала мама, быстро сняла фартук и поспешила к дверям.

- Ну как, встретила? - раздался из прихожей густой бас.

- Да, конечно!

Пауза. "Целуются", - поняла Лиза, и ей стало неловко. Зачем мать его пригласила? Уж в этот день могла бы... Вошел высокий, грузный, немолодой мужчина, лет на пять старше матери. Тоже мне - Павлик.

- Павел Васильевич, - протянул он руку Лизе.

Лиза неохотно руку пожала.

Он поставил на стол шампанское. В руках у матери были цветы. Так вот зачем на столе ваза!

- Где тут штопор? - по-хозяйски спросил Павел Васильевич.

- Да ты же знаешь! - радостно ответила мать.

Гость выдвинул средний ящик кухонного стола, достал штопор, подмигнул Лизе, ввинтил его в пробку, предварительно сняв фольгу. Мать следила за каждым его движением. Им было хорошо вдвоем - это же видно сразу! Зачем теперь матери Лиза? Мысль эта была жестока, несправедлива, но мы часто жестоки, когда несчастны.

А Павлик оказался ничего мужиком, понимающим. Выпил бокал шампанского - "За вас, Лиза!" - откушал пельменей и откланялся: "Вам нужно побыть вдвоем". Мать проводила его до двери, снова задержалась в прихожей, вернулась с красными пятнами на щеках.

- Ты меня осуждаешь?

- Нет.

- Осуждаешь, вижу... Потому что пока не знаешь, что любовь приходит, не спрашивая, и не всегда только в юные годы...

- Но ведь он женат, - напомнила Лиза.

- Да, женат, - горестно подтвердила мать. - Что же делать? Чтобы какая-то женщина из-за меня плакала...

- Рано или поздно заплачет, - жестко сказала Лиза.

- Почему? - испугалась мать. - Она не знает.

- Узнает.

- Как?

- Рано или поздно все узнается.

Они словно поменялись местами: горе сделало Лизу мудрой. Анастасия Ивановна смотрела на нее с испугом: откуда эта жестокость?

- Давай есть торт, - примирительно сказала она. - Смотри, какой он красивый!

И с ужасом услышала в своем голосе заискивающие нотки.

Лиза не досидела в Красноярске до осени, а ведь в этом году было чудное лето! Но ей все было не в радость, хотя она вовсю купалась, каталась на пароходе, уступив матери, съездила в Дивногорск. Приходили старые друзья, но казались скучными. Лиза здорово их обогнала - не по интеллекту, а по взгляду на мир. Да, хорошо, что уехала она в свое время в Москву: провинция есть провинция, даже если это такой большущий город, как Красноярск. Школьные ее друзья и спорили на каком-то другом уровне, и общались как дети, и платья носили длинные, а вся Москва уже года три бегала в мини.

Неожиданно прислал письмо Сашка, и Лиза неожиданно этому письму обрадовалась. Кто-то думает о ней, вспоминает... Только получив письмо, поняла, как же она чудовищно одинока. Мама пропадала в порту - труженик Енисей работал и днем и ночью, и так же, денно и нощно, вкалывал отдел перевозок. Впрочем, Лиза была этому даже рада: часами валялась на диване, и никто не бросал на нее исподтишка испуганных взглядов; если не хотелось, то не шла на пляж, и никто ее не уговаривал. А потом наврала, что должны приехать туристы, и рванула в Москву.

7

В "Интуристе" Лизе обрадовались как родной.

- Прилетела! - ахнула Евгения Федоровна, старшая по африканским группам. - Да тебя нам сам Бог послал! Все в разъездах да в отпусках, и вдруг - нате вам! - Евгения Федоровна взмахнула узким, усыпанным мелкими буковками листком, словно Лиза ей могла не поверить. - Двадцать человек из Египта! А у нас даже с английским сейчас в Москве - никого, я уж не говорю про арабский...

От радости, что нашелся выход, Евгения Федоровна - грузная, немолодая, пунцовая от своего вечного давления - тарахтела как пулемет.

Лиза облегченно вздохнула: она дома, и она при деле. Невозможно два месяца валяться на пляже! Отдыхать надо от чего-то и в меру. Тем же вечером она уже встречала группу. Смуглые египтяне живо уселись в автобус, и Лиза сразу стала рассказывать им о Москве.

Как приятно после долгого перерыва снова говорить по-арабски! Как здорово, что группа в этот раз молодежная. Почти все - ровесники Лизы, и есть девушки. Немного, но есть.

- Вот программа вашего пребывания. Правда, она на английском, но вы его, наверное, знаете?

- Да-да, знаем, - дружно закивали туристы.

- Вот и прекрасно. Что бы вы хотели увидеть еще, сверх программы?

Лиза всегда спрашивала, хотя никто ей этого не поручал. Но она спрашивала и по возможности желания выполняла. Руководитель группы тут же устроился рядом, подал список своих подопечных.

- Познакомимся, - белые зубы сверкнули в улыбке. - Меня зовут Мохаммед. Имя, как видите, каноническое. Это Хани, а та красавица -Лейла. Красивое имя, да?

- Что ж, ей подходит!

- А вообще все мы - выпускники самых разных вузов, и почти все художники, будущие художники, хотя многие уже выставлялись.

- Не может быть, - растерялась Лиза.

- Почему? - не понял, конечно, ее растерянности Мохаммед. Да и как тут понять?

- Это я так... Не обращайте внимания...

- Да, художники, - с гордостью повторил Мохаммед. - И потому, если можно, сводите нас в еще какой-нибудь ваш музей, кроме означенных. Туда, где современная живопись. Ну знаете, что-нибудь типа лондонской "Тэйт гэлэри". Есть такое у вас?

Лиза даже слегка обиделась:

- Почему же нет? У нас такие выставки устраиваются постоянно. Например, в Манеже. Это в самом центре, недалеко от вашей гостиницы. Туда и пойдем. Я только позвоню и узнаю, как они там работают. Хорошо, что сказали заранее.

Мохаммед улыбнулся довольный и вернулся на свое место. Утомленные перелетом, укачиваемые автобусом, обдуваемые ветерком, насыщенным запахами августовского подмосковного леса, туристы дремали в мягких креслах с высокими, откидными спинками. Автобус приближался к Москве. Скоро Лиза заговорит снова: "посмотрите направо, посмотрите налево", - а пока можно передохнуть. Она закрыла глаза. Манеж... Может, она увидит там что-нибудь, написанное Лёней?