Онлайн книга «Крысоlove»
|
– Сереж, не надо так. Вынула из сумки три апельсина, положила на тумбочку. Дома Виктор и не заметил, когда она успела их прихватить. Любая еда из ее рук появлялась совершенно неожиданно и безо всяких хлопот. – Витя, выйди-ка! – попросил вдруг Сергей. Виктор вышел за дверь, решив, что Сергей хочет побеседовать с Асей без него, но он почему-то вышел вслед. – Это я с тобой хочу поговорить,– объяснил.– С ней уже не о чем. – Ну? – Да что «ну»?! Я и так вижу, ты с ней спал. Ты, дружок, поберегись. Вряд ли она тебе по зубам. – Я ее есть не собираюсь,– огрызнулся Виктор. Разговор был ему неприятен. Если Сергей сейчас снова начнет говорить про Асю гадости, то по зубам скорее всего достанется ему. – Она изменилась. Очень. Я просто вижу, что это уже не моя женщина,– объяснил Сергей.– Ты что, сам не замечаешь, она на тебя становится похожа, как щенок у хороших хозяев. Спокойная такая, тихая, молчит. Мне аж страшно. – Утомил ты со своей мистикой,– ответил Виктор, хотя, конечно, ему приятно слышать, что Ася с ним другая, не такая как прежде, не такая, как была с Сергеем или еще с кем-то. – Но ты понимаешь, что ее там видели?! – Да, понимаю. Тебя там тоже, кстати, видели, и ты один из всех остался жив. – Ты тоже. Пока. – Это в каком смысле – «пока»?! – В буквальном. Пока-пока. Разговор окончен. Сергей вернулся к себе в палату, где его ждала Ася. Но она выскочила оттуда моментально, посмотрела Виктору прямо в глаза, сказала опять с той же интонацией, что и утром: – Поехали! – Тебя там видели,– сказал ей Виктор в машине. – Я знаю,– ответила она. – Ты там была? – Да, конечно, ты же сам говоришь, что меня там видели. Они подъехали к ее дому. Она вышла и молча отправилась к двери. Виктор плелся за ней, не зная сам – зачем, но повернуться и уйти – он не мог. Поднялись в квартиру, и вот только тут – в своем доме – Ася вдруг расплакалась, даже не расплакалась, а разревелась. Слезы ливнем хлынули. – Все умерли, все умерли, все умерли...– твердила она. А маленькая андалузская собачка, запрыгнув к ней на колени – слизывала слезы. Виктор себя чувствовал лишним, совсем лишним, но и уйти он не мог. Он переминался с ноги на ногу в прихожей и ждал, когда закончится этот ливень. Потом она обернулась к нему и тихо сказала: – Останься, пожалуйста! – и добавила виновато.– Я больше так не буду. И он остался. – Но все-таки, тебя видели там.– Продолжить этот разговор он решился только на следующий день, и только после завтрака. Его удивляло, что она сама не заговаривает о погибших. – Да, у меня там дом, я там часто бываю. – Дача? – переспросил Виктор. – Ну почему же дача, я говорю – дом. Обычная такая деревенская изба. Я тебя отвезу туда, потом. Само словечко «потом» – зацепило Виктора, ему хотелось думать и верить, что у них много еще будет этого «потом», тем не менее – тяжелый разговор стоило довести до конца. Выяснить сейчас все и сразу. – И что ты там делала? – Гуляла с Цахесом,– кратко ответила Ася. – Просто гуляла? – Виктор, ты хочешь узнать, виновата ли я в смерти Николая и Макса? – Ты не виновата,– быстро перебил он ее. – Виновата,– она смотрела ему в глаза.– Я желала им смерти, потому что они бросили меня. Но я не убивала их. Если они сами ушли от меня – то для меня они уже умерли. Они дали мне все, что могли, а потом бросили. И взяли, что могли. – Но Сергей говорил... Ася не дала ему закончить фразу. – Что говорил Сергей – я могу представить. Роковая женщина, инфернальная шлюха, меняет мужчин как перчатки, спокойно пройдет по трупам и не оглянется. Ревнивая, мстительная, злобная, взбаломошная. – Это не так...– Виктор и сам не понял своей интонации, что-то полувопросительное, скорее, чем утверждение, но ему хотелось, чтобы Ася сама ему сказала, что нет, это не так, что Сергей придумывает, наговаривает, очерняет. Если Ася это скажет сама – ей он поверит, он вообще всему поверит, что она скажет. – Нет, это не так. Я скорее теряю мужчин, как перчатки. Они все бросили меня,– тут Виктор понял, что она сейчас опять расплачется, растечется весенним ливнем, бросился к ней, обнял, начал утешать, умывать, убаюкивать и слушать, слушать, слушать – ее сбивчивую историю – историю маленькой детдомовской девочки, которую все бросили и никто не любит. **/**/2008 lina write: вместо живота – впадина, а под ним вообще – пропасть, щель, бесформенная дыра без краев. ты таешь от мужских прикосновений – и это не метафора. таешь, растекаешься, становишься податливой на краткий миг, когда тебя можно начинать лепить. если упустить этот миг, совсем растечешься, как прошлогодний снег, как вчерашнее мороженое. для тебя любовь – означает единственное желание – полностью раствориться и исчезнуть. не владеть, не обладать, не созидать, не созерцать. чтобы просто тебя не стало. любовь для тебя крайне разрушительное чувство. не дает ничего. так ведь и не берет. не брать и не отдавать. ты хочешь только, чтобы тебя не стало. ты охотно принимаешь всё – любую позу и любую форму. без метафор. никакие человеческие отношения с объектом любви невозможны. русалочка превращается в морскую пену, снегурочка растекается грязной лужицей. ты зачем-то продолжаешь существовать между двух ипостасей – лягушкой и царевной. и тебя спасти – это от тебя отказаться, заморозить для завтрашнего дня, отойти в сторону. уйти и оставить. **/**/2008 lina write: любовь не входит в принятый список жизненных ценностей: семья, дом, здоровье, работа, успех, творчество, деньги, карьера, гендерная востребованность, свобода – и прочее (я плохо разбираюсь в принятых жизненных ценностях, только точно знаю, что любовь в этот список не попадает). любовь – довольно неприятная штука – она обесценивает весь этот список, но ничего не дает взамен. я вообще, совсем, совсем о другом. я о том – чем любовь отличается от эгоизма. любовь – это не собственничество, но и не жертвенность. я где-то прочла, что эгоист даже позволит другому человеку быть счастливым, если этим счастьем тот будет обязан ему |