Книга Последнее лето в Аркадии, страница 120 – Дайрдре Парселл

— Ты ударила меня, Рита, — шепчет Рики, размазывая ладонью кровь, ручейком льющуюся из носа. Он, кажется, не собирается уходить.

— Я тебя еще не так ударю, если ты хотя бы раз еще заикнешься о загранпоездках в одиночку! А теперь вали в магазин, занимайся делом. Увидимся за чаем.

Рита возвращается на диван, усаживается, словно королева, посередине.

Мы с Мэдди таращим на нее глаза. Рики торопливо вскакивает, тихо извиняется, продолжая вытирать кровь уже рукавом, и исчезает из моей гостиной. Я не знаю, смеяться над происходящим или плакать. Самое забавное, что Рики счастлив. Он выскакивает вон, а на его лице сияет самая довольная в мире улыбка.

Рита выглядит так, словно и не разбивала несколько минут назад нос собственному мужу. Ее гнев явно испарился.

— Тесс, ты меня прости за эту сцену. Мэдди, ты тоже. Но надо же было как-то… решать проблему. — Рита вздыхает. — Все-таки жизнь — штука непредсказуемая.

— О чем это ты? — спрашивает Мэдди.

Честно говоря, я тоже не поняла, о чем Рита толкует.

— Да вы сами подумайте, девочки! Мы совершенно разные, но при этом одновременно оказались в одной лодке. В одной и той же.

— Да брось, Рита! — Мэдди качает головой. — Мы вовсе не в одной лодке. Можно подумать, что наши мужья одновременно проснулись поутру, встретились в баре и сказали: эй, а давайте изменим нашим женам! У каждой из нас все произошло по-своему. И последствия разные. Дело в возрасте, Рита. Видимо, это было неизбежно. Да и к черту! Все, что ни делается, действительно к лучшему. — Заметив наши изумленные взгляды, Мэдди начинает смеяться. — Да, я всерьез так думаю: все к лучшему.

Рита пожимает плечами:

— Время покажет. — Она поворачивается ко мне. — Как поживает мистер Хозяин Мира?

Почему-то мне не хочется обсуждать с подругами Джерри. Пока по крайней мере.

— Нормально, — отвечаю быстро. — Возможно, у нас все срастется, хотя и не сразу.

— Я придерживаюсь мнения, что во всем виноват тот проклятый коттедж в Испании! В нем корень зла! — восклицает Рита запальчиво. — Больше туда не поедем. Куда направимся в следующем году?

— Тебе не кажется, что вопрос не ко времени? — Я наконец разворачиваю свой сандвич. — Кстати, Рит, ты предлагала съездить куда-нибудь втроем. Может, в следующем году укатим за границу женской лигой?

В этот момент я думаю вовсе не о Мэдди, оставшейся без пары. Я думаю о себе. Оставить Джерри одного, показать, что я доверяю ему и надеюсь на его верность. А если при этом муж проявит себя защитником и опекуном моих детей…

Нет, я не должна забегать так далеко. Впереди целый год, в течение которого мы с Джерри будем, кирпичик за кирпичиком, отстраивать заново наш брак. Есть надежда, что совместное будущее окажется более радужным, чем прошлое. И это стало возможным — подумать только! — благодаря Сьюзен Вителли Мур. Как странно!

— О, мы сможем путешествовать целый месяц, и не надо будет выверять отпуск с рабочими графиками мужей. — Рите идея нравится. — Но… не станем забегать вперед.

Она чувствует то же, что и я. На моих губах появляется понимающая улыбка.

— Боже! — Мэдди смотрит в чашку. — Могли ли мы вообразить когда-то…

— Нет, не могли. И слава Богу! — Рита импульсивно вскакивает. — Ладно, пора расходиться. Я хочу основательно закупиться к чаю. Небось мой маленький паршивец почти ничего не ел в последние дни. — Она стряхивает крошки с юбки и подходит ко мне. — Спасибо за все, Тесс. Держи нос по ветру. Если что, звони, номер ты знаешь.

— Знаю, Рита, знаю. Хорошо, что у тебя тоже… налаживается.

— У нас обоих, у Рики и меня. Честно говоря, без него было плохо.

Мэдди тоже встает. Мы обнимаемся.

— Желаю удачи с книгой, подруга, — говорю я. — Мне кажется, твой роман будет иметь успех. — Я и в самом деле в это верю, поскольку отныне над душой Мэдлин не будет стоять требовательный, вечно недовольный Фергус Григгз. Вслух, разумеется, я этого не произношу.

Мэдди судорожно вздыхает:

— Да, хорошо бы. В сущности, мир полон новых перспектив.

Я еще раз обнимаю ее за плечи.

— Ты станешь знаменитой. Не забудь обо мне и Рите, когда будешь попивать элитный чай в отеле «Ритц» со своим агентом.

— Ой, не надо! Зря я вам, девочки, сказала. Если не сработает…

— Не сработает — не велика потеря! — влезает Рита. — Главное, что ты занимаешься любимым делом. Значит, ты потихоньку находишь себя.

Я закрываю за подругами дверь. Уют «Аркадии» обволакивает меня, словно плюшевое одеяло. Я знаю, что отныне жизнь будет налаживаться с каждым днем. Никогда мой путь уже не будет столь тернистым и мучительным, как в последние два месяца. Я верю в это всей душой. Вам известно, что мысль материальна?

Я чувствую себя более сильной, более уверенной в себе. Возможно, я действительно как-то закалилась в борьбе?

С кухни доносится звук радио и невнятное бормотание: это миссис Бирн напевает какую-то модную песенку. Затем что-то падает на пол, пение на секунду умолкает (видимо, миссис Би наклоняется поднять предмет) и снова возобновляется.

За окном я вижу Тома — он терпеливо пытается обучить Норму приносить палочку. Мохнатая егоза носится вокруг, не понимая, чего от нее хотят.

А Джек? Где он? Впрочем, что я дергаюсь? Мой старший сын стал совсем взрослым. Я должна доверять ему и его мнению.

Вернувшись в гостиную, я осторожно провожу пальцами по изгибу виолончели. Как много значит сейчас этот инструмент! Не просто дорогая игрушка, не утраченное и вновь обретенное хобби… это шанс. Возможность начать все сначала. Время покажет, в состоянии ли наш с Джерри брак пережить измену, удастся ли взаимному вниманию залатать трещину. Нас многое связывает. Пусть список покажется вам циничным, но он правдив. У нас много общего: прошлое, близкие друзья, постель, уютный дом и коварный возраст. А еще у нас, хочется верить, взаимная любовь.

Джерри дал мне понять, что моя самая дорогая игрушка — «Аркадия» — всегда будет принадлежать мне. Я смогу остаться в ней, какая бы участь ни ждала наш брак. И все же разве дом, каким бы дорогим сердцу он ни был, способен заменить супружескую поддержку и любовь? Нет, нет и нет.

Я медленно перевожу взгляд с виолончели на диван. Так и кажется, что на нем все еще сидит мой отец — с газетой в руках, нахмурив брови. Отец всегда одобрял мой выбор. Он уважал Джерри. И он любил меня, свою дочь, хоть и не произносил этих слов вслух.

Отец любил меня. Меня любят дети и муж, я это знаю.

Я люблю. И любима.