Книга Внебрачный контракт, страница 60 – Анна Богданова

– Угадала! Да! Я – Хатшепсут! А тебе отсюда не уйти живой! – И в руке у нее, откуда ни возьмись, появился молоток. Она кинулась мне навстречу – я же, не будь дурой, распахнула окно и выпрыгнула из спальни.

Я бежала, не чувствуя земли под ногами, до тех пор, пока не наткнулась на мужчину преклонных лет с длинным носом, похожим на пеликаний клюв, и кривыми омегообразными ногами.

– Что с вами?

– Она... Она... – задыхаясь, лепетала я. – Она хотела меня убить! Спасите меня, ради бога! Она меня хотела молотком по голове стукнуть...

– Вы были у Хатшепсут?! – Его вопрос прозвучал так, словно он спрашивал: «Вы только что из космоса?!» – И что вас дернуло к ней идти? Она ведь сумасшедшая! Она не в себе! Пойдемте в дом, посидите немного; успокоитесь, а потом я вас провожу до автобусной остановки.

И мы пошли к нему в дом. Я сразу вспомнила его – это был тот самый сосед, который рассказывал четырнадцать лет тому назад о том, что на пляже стало опасно появляться из-за ополоумевших морских собак, которые дошли до того, что выпрыгивали из воды и набрасывались на людей, и кусали их, подобно шакалам. Он все еще пытался разгадать причину их престранного поведения: «Может, на них так возбуждающе действует повышенная солнечная активность или сильные возмущения магнитного поля Земли, но вполне может статься, что они начали щениться раньше времени», – размышлял он тогда.

– Так зачем вы пошли к ней? – спросил он меня снова, угощая крепким чаем.

– Я разыскиваю Варфоломея. Понимаете, он мне очень нужен!

– А кто вы?

– Меня Евдокия Перепелкина зовут, Дуня. Я у них тут отдыхала... Правда, давно, очень давно...

– Так вы та самая Дуняша?! – ни с того ни с сего обрадовался он. – Которую тюлень оцарапал?!

– Да! Да!

– Знаете, в то лето морские собаки просто озверели. После вашего отъезда одному мужчине полруки оттяпали, женщине, весьма, надо заметить, симпатичной женщине ногу по колено откусили. Знаете ли, я все-таки склоняюсь к тому, что обезумели тюлени в то лето из-за повышенной солнечной активности.

– Да, да, возможно, – поддержала я его и, чтобы отвлечь дядечку от рассуждений о причинах массового помешательства морских собак четырнадцать лет назад, спросила, не знает ли он хоть что-нибудь о семье Варфоломея.

– Немного. Родители их – Марата с Варфиком – уехали отсюда за границу. В Иран, что ли, точно не знаю – врать не буду. Марат женился во второй раз, чем оттолкнул от себя родителей окончательно. Насколько мне известно, они и первым-то его браком были не очень довольны. Марат живет теперь с женой в Петербурге – у него девочка, знаю, родилась, Дуняшей назвали.

– Да что вы говорите?! – удивилась я.

– Да-а, – довольно протянул он. – Может, уже и еще кто-нибудь у них родился, но я об этом не слышал.

– А адрес у вас их есть? – жадно спросила я.

– Вот чего-чего, а адреса у меня нет.

– Жаль. – Вспыхнувшая было надежда молниеносно погасла. – Но откуда вам все это известно? Через Хатшепсут?

– Нет, что вы! Я с ней не поддерживаю отношений – с ней опасно общаться. Варфоломей прошлым летом приезжал – на дом посмотреть, молодость вспомнить. – Стоило только бывшему соседу принца произнести эти слова, как сердце мое забилось часто-часто. – К жене бывшей даже заходить не стал, издалека на лачугу полюбовался – да к морю спустился, по берегу побродил... и уехал.

– Куда, куда он уехал?!

– Не сказал.

– Тьфу! – плюнула я от злости. – Как назло все!

– Рассказывал, что много лет провел в Африке, в Северной Сахаре... Нефть там, и все такое... Но сказал – мол, обратно не поеду. Он сам не знал, что ему дальше делать. Я ведь спрашивал его: «Что теперь? Как жить будешь? Чем займешься?» – а он мне: «Ничего не знаю, не решил пока», – и уехал.

– А он женат? Он не говорил вам?

– После такой, – и сосед кивнул в сторону дома, где обитала Хатшепсут, – вряд ли еще когда-нибудь женишься!

– Спасибо вам, – поблагодарила я его, хотя о Варфике ничего почти не узнала. – Я тоже поеду.

– Я вас провожу.

Я еще раз поблагодарила его и оставила ему свой домашний адрес:

– Если Варфоломей когда-нибудь тут появится, вы дайте ему мой адрес. Может, он захочет найти меня...

– Конечно, конечно, – понимающе закивал он головой и, пугливо озираясь, проводил меня к остановке. По дороге он все гадал, почему же все-таки тем летом, когда я была так счастлива, ополоумели морские собаки. – Наверное, все же не из-за солнечной активности. В чем-то другом было дело... Но в чем? – спросил он сам себя, а я впорхнула в автобус и крикнула ему:

– Вы обязательно найдете ответ! Прощайте!

На следующий день я улетела в Москву.

Когда я вошла в квартиру, увидела маму – она приехала из Палеха и очень удивилась моему скорому возвращению.

– Уже отдохнула? Не понравилось?

– Нет.

– Ты что, выходит, сбежала с курорта?

– Да.

– А я вот приехала цветочки полить и приятно удивилась, когда увидела квартиру почти в идеальном порядке.

– Вы что, с Юрой поругались?

– С чего ты взяла?! Мы с ним никогда не ругаемся. Просто разлука укрепляет отношения – вот я и решила в твое отсутствие тут пожить.

– А-а, – протянула я.

До шести вечера я просидела в своей отремонтированной квартире, думая только о том, что у меня осталась лишь единственная зацепка, дабы найти свою любовь, – это Марат, который сейчас живет в Питере. Мама, закончив с цветами, принялась отдраивать раковину на кухне.

– Нужно ехать туда и искать Марата! – говорил тот внутренний мой голос, который всегда поддерживал любые (даже самые бредовые) мои идеи.

– Ты уже съездила – и чего добилась? Чего? Что тебя едва не прикончила Хатшепсут! И ей ничего бы не было, потому что она сумасшедшая! – настаивал тот мерзкий голос души, что на корню браковал все мои начинания.

С полчаса я, уставившись в одну точку, прислушивалась к голосам внутри себя, потом они надоели мне до невозможности, голова уже раскалывалась. Я вскочила с пола, приняла душ, оделась и решила съездить на дачу в Хаврюшкино.

– Ты куда? – встрепенулась мамаша.

– Съезжу на дачу, проверю, все ли там в порядке.

– Когда приедешь обратно?

– Завтра, а может, послезавтра.

Была суббота, и я надеялась застать там Людку. «Лучше как следует излить ей душу, чем слушать внутренние голоса и сойти с ума, как Хатшепсут!» – так решила я. Рассказывать всю эту печальную историю маме я сочла неблагоразумным, поскольку знала, как она отреагирует на это – скажет, что у меня отсутствует чувство собственного достоинства, что я сама за мужиками бегаю.