Онлайн книга «Самое гордое одиночество»
|
– Я вас жду! Я договорилась с отцом Пафнутием! Он вас обвенчает! – повторяла она. Лишь два дня назад отличница народного просвещения сказала мне нечто новое: – А я, Маша, скоро стану невестой Христовой! – Что? – Постриг я решила, Маша, принять! – важно заявила она. – Что? – Что, что! Монашкой буду! Вот что! – с нетерпением воскликнула она, но тут же тон ее переменился: – Машенька, деточка моя, сейчас с тобой будет говорить матушка – сестра Амфилохия. Матушка Амфиплохия, матушка Плохия! – во всю глотку закричала будущая монашенка. – Поговорите с моей внучкой! Скажите, что нельзя жить с мужчиной во грехе! – Мария, отец Пафнутий обвенчает вас с вашим избранником 10 мая в 10 часов утра. Не опаздывайте, – тихим, монотонным, ничего не выражающим голосом молвила настоятельница. – Ой! А я не одна венчаюсь! Еще две мои подруги хотят повенчаться! – Если их решение тщательно продумано, а не является данью моде, то пожалуйста. – Продумано, продумано! – заверила я ее. – В таком случае мы вас ждем, – также монотонно изрекла она и повесила трубку, не дав бабушке возможности еще поговорить с любимой внучкой. У меня вообще возникает подозрение, что Мисс Бесконечность проболтала по телефону уйму денег – так, что теперь монастырь не расплатится за ее междугородние звонки. * * * 10 мая свадебный кортеж из машин, перевязанных, словно праздничные торты, разноцветными атласными лентами, набитый невестами, женихами, их родителями, подругами и родственниками, остановился у высокой каменной стены монастыря, купаясь в нежно-розовых лучах восходящего солнца. Неподалеку от ворот я заметила старую иномарку отчима, которая, несмотря на свою старость, находилась в прекрасном состоянии. Мы с Алексеем выскочили из машины и побежали к ним. – Машенька! Какая ты сегодня красивая! Как я счастлива! Платье дорогое? Как же я счастлива, что ты наконец-то нашла свою вторую половинку! – воскликнула мамаша. – И я это... тоже... того... – поздравил нас и Николай Иванович. – Сестрица, сестрица, сестрица! Ты куда от меня убежала? – К нам навстречу неслась Адочка – в одной руке она держала мое легкое пальто, в другой – Афродиту в белом плащике, отделанном кружевами, в белой фате, державшейся на ушах, и в коротеньких ботиночках. За ней Мстислав Ярославович, Нина Геннадьевна под ручку с Иваном Петровичем, Пулька с патологоанатомом и родителями, Икки с Федором, Вероника Адамовна с Аполлинарием Модестовичем. Последней из автомобиля вывалилась Огурцова (она уже еле ходила, гордо выпятив живот в чехле, точно гигантский арбуз-мутант в сетке) и, завалившись всей тушей на Михаила, приближалась к нам. – Вот говорила я! Говорила! Что в мае совсем не жарко! Что в мае может даже снег выпасть! Накинь пальто! Пальто накинь! – В церковь с собаками нельзя! – ревностно заявила Нина Геннадьевна. – А мы кошек дома закрыли! Представляю, к чему мы приедем! – Я вижу, что красиво! Я не слепая! Да! И романтично! Но, Лелик, давай отложим свадьбу хотя бы на лето, как Адочка, или на осень! – Почему нельзя? Почему нельзя?! Я что, зря ей свадебный наряд шила? Бедняжка, что, должна одна в машине сидеть? Одна? – А кошкам в церковь можно! – хвастливо проговорила мамаша. – Что ты в меня вцепился? – А вдруг ты убежишь, моя «Уходящая осень»! Пока нас не обвенчают, я тебя не отпущу! – Стива, отнеси Фроденьку в машину! Несправедливость какая! Какая несправедливость! Кошкам можно, собакам нельзя! – Олег Игоович! А вот если эксгумиовать тууп... – Мама, да ты можешь хоть сегодня оставить Лелика в покое? – Пуфечка! Это пъекасный чеовек! Выходи за него, пока он тебе пъедлагает! – Отчего же, мне очень любопытна тема, которой интересуется Вероника Адамовна! Радость, возбуждение и беспечная легкомысленность – все это улетучилось в тот миг, когда я ступила за ворота монастыря. Сердце мое в каком-то неистовстве колотилось, ноги подкашивались, в висках стучала кровь – я ничего не соображала, а в голове пульсировала одна и та же мысль на все лады: «Что я делаю? Что я делаю? Что я делаю?» Я перестала ощущать реальность – золотые купола с ослепительными крестами, кирпичные стены, монашки в черных одеждах – все это я видела сквозь густой туман. – А где послушница Вера? – глухо донесся до меня мамин голос, и чей-то незнакомый ответил: – Она в трапезной. Лестница. Длинный узкий коридор. Мрачно. Серо все кругом. Туман рассеялся, когда мы вошли в трапезную. За деревянным столом сидела Мисс Бесконечность в черной рясе, жуя мякиш белого хлеба, и сосредоточенно чистила огромную картофелину. Увидев нас, она встрепенулась, швырнула картошку в чан и воскликнула: – Манечка! Полечка! Ах! Какой хороший паренек! А где Жорочка? Он что, не приехал? – Здравствуй, мамочка! Нет, не приехал, – ласково проговорила моя родительница и обняла бабушку. – Нахал! Ой! Прости, господи! – И Мисс Бесконечность, наскоро перекрестившись, вымыла руки. – А теперь пойдемте венчаться! Я готова! Анжела! Ты тоже в белом? – Да, и Анжела, и Икки. Мы все, как сказал Алеша, венчаемся оптом! – Я так рада! Я так рада! Мои молитвы дошли до господа! – В голосе коренной москвички послышались смирение и кротость. – Ну что встали-то как столбы? Идемте за мной! – И она засеменила по длинному узкому коридору. – Феодулия! Феодулия! Матушка Амфилохия! Матушка! Плохия! – захлебываясь, кричала она, затем подскочила к бледнолицей женщине лет пятидесяти и принялась дергать ее за рукав. – Матушка! Вот моя внучка с подружками приехала, и все венчаться хотят! – Здравствуйте. Все готово. Отец Пафнутий ждет вас. Пойдемте в храм, тут недалеко, – монотонно промолвила матушка, и мы, выйдя из монастыря, направились в сельскую церковь, которая действительно оказалась неподалеку – меньше километра по асфальтированной дорожке. Машины двинулись за нами. Глаза мои снова застлал туман, а уши словно ватой заткнули. Я почти не помню самого венчания – все мое внимание сконцентрировалось на запыленном узком луче солнца, проникшем сквозь стрельчатое окно высоко под сводом храма и пролегшем по диагонали его, едва касаясь мысков моих бирюзовых туфель. Я стояла, незаметно раскачиваясь из стороны в стороны, будто в забытьи. До моего слуха не доносилось даже обрывков фраз – лишь однообразное чтение, потом кто-то пел, потом ноги мои, кажется, оторвались от пола, и, наступив на луч, я сдвинулась с места, ведомая «лучшим человеком нашего времени», затем снова остановилась. Алексей легонько толкнул меня в бок. – Что? А? – Я словно проснулась. – Скажи «да», – прошептал он мне на ухо, и я покорно сказала: |