Онлайн книга «Самый бешеный роман»
|
– Кто против детей? – поначалу непонимающе и одновременно возмущенно вопрошала Икки. Или: – Ленточку. – Галантерея за углом, – поясняла моя подруга. Еще их называли резинками, предохранителями, изделием №2, но только не презервативами. Да это и понятно, ведь тогда еще, кажется, у нас в стране не было секса. Наконец Икки вылетела из отдела в торговый зал. В очереди, которую должна была быстро обслужить Кургузая, не наблюдалось никаких изменений. – Пошли скорее, – крикнула мне Икки. – Да они, оказывается, вместе! – воскликнула толстая тетка с болонкой на руках. И вдруг все они – и инвалид первой группы с дубинкой, и «баскетболистка» в красном берете, и пухлый мужик в кепке – обернулись, как один, и зал наполнился возгласами: – Две хамки! – Молодые, да ранние! – Гнать таких! – Ика, мы тебе сегодняшний день не оплатим! Можешь не рассчитывать! – Это было последнее, что я услышала, потому что мы, как пробки из бутылок с теплым шампанским, выскочили на улицу. Время было 16.45. Мы катастрофически опаздывали. Икки бежала впереди меня, одеваясь по дороге. – Наконец-то мы вырвались из этого осиного гнезда, – заметила я и вздохнула полной грудью. – Спасибо, конечно, что заступилась, но если бы ты пришла вовремя, мне бы удалось безболезненно улизнуть. Эта чертова очередь скопилась за минуту до твоего прихода, а до этого не было ни одного человека. – Теперь тебя выгонят за скандал? – Нет, опять, наверное, лишат премии. – А почему за Дусю не могла Обезьяна поработать? – Она уехала с мужем на стрельбище. КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОБЕЗЬЯНЫ Обезьяна – сорокалетняя коллега Икки, худая, как будто всю жизнь провела не за спиной мужа, а в концлагере, подстриженная под «горшок», в очках и неестественно маленького роста. Она не любила работать и могла бы спокойно позволить себе сидеть дома, но не желала. Обезьяна постоянно доказывала себе и мужу, что способна на многое, и наивысшее удовольствие она находила в долгом и подробном объяснении, как применять то или иное лекарство, с чем оно совместимо, а с чем нет. Могла, к примеру, запросто не отпустить какой-нибудь плевый безрецептурный препарат, говоря при этом: – Нечего заниматься самолечением. А когда у нее покупали трихопол, Обезьяна всегда говорила одно и то же: что он несовместим с алкоголем. У Обезьяны была своя клиентура. Бабки из близлежащих домов надо не надо ходили в ее смену и, принимая за врача, раболепно смотрели на нее, угощая залежалыми конфетами. Два или три мужика, помешанных на здоровье… Еще одна сумасшедшая климактерическая женщина всегда заходила к Обезьяне по пути в женскую консультацию и подробно и красочно рассказывала ей, где и что у нее зудит. Обезьяна чувствовала себя профессором медицины, королевой аптеки, и это ей не могло не нравиться. Очень было жаль Икки, и у меня в тот день зародилась мысль, как бы помочь своей невезучей, беспомощной подруге. Нужно найти ей другую работу, решила я, но Икки я лишь показала свое пятно от вишни на бежевом свитере, чтобы она не чувствовала себя несчастной в одиночку. – Застегни пиджак, – посоветовала она, когда мы наконец сели в троллейбус. – Он не сходится. 46-й размер. Когда я его покупала, думала еще похудеть, но теперь мне кажется, что я стремительно приближаюсь к 48-му. Если быть точной, у меня сейчас полный 47-й. – Такого размера нет в природе. – Вот именно. – Слушай, знаешь, кого ты мне напоминаешь? – Кого? – Эту чумичку – Бриджит Джонс. Читала? У нее тоже все наперекосяк. «Нет, это невозможно! Они точно все сговорились! Кто бы знал, как мне надоела эта Бриджит Джонс!» – возмущалась я в душе, но выражать свое недовольство не стала, а лишь спросила: – Ты к Пульке-то ездила? – Да, – упадническим голосом сказала Икки. – И что? Все в порядке? – У меня не может быть «все в порядке». – Иди ты! – поразилась я. – У меня кандидамикоз. – Чего-чего? – переспросила я. – Заболевание, вызванное дрожжеподобными грибами. – Ничего не понимаю! – Кандидоз. Вот чем наградил меня этот поганый сантехник! – Это опасно? – Неприятно, но не смертельно. Манька, а ты что, вообще ничем таким не болела? Ты что, даже не знаешь, что такое кандидоз? – Болела. Молочницей, – вспомнила я. – Тоже мне, болезнь! – Как Пулька-то поживает? – У нее теперь новый парень. – Да ты что! Кто же? – Анестезиолог. – И ты его видела? – Угу. Не знаю, что она в нем нашла – глаза круглые, знаешь, тупые какие-то, замутненные, как у теленка. Такое впечатление, что он сам все время под наркозом. – Ну, это у нее ненадолго, – успокоила я Икки. – Ненадолго, – задумчиво повторила она. – А у меня сегодня мамаша электрика вызвала. – Хорошо, что тебя дома нет, – заметила я. Вообще-то это была мысль вслух. – Это еще почему? – вдруг перешла в наступление Икки, и я тут же сменила тему: – Твоя мамаша наконец захотела помыться? – Да нет, дело в том, что у нее заклинило замок в холодильнике, и она его никак не может открыть. Вчера раз пять бегала в магазин – ты ведь знаешь, она не может смотреть сериалы и не жевать. – Удивительно, она столько ест и такая худая! – Я где-то читала, что, если человек не поправляется, это значит, у него хороший обмен веществ. – Но вообще, хочу заметить, странные у вас с мамашей отношения. Она что, не могла в твоем холодильнике порыскать? – А там все равно ничего нет. – Не понимаю, а электрик-то при чем? – А кого еще-то вызывать? Снова сантехника? Этот хоть выключатель починит, а потом и замок посмотрит. Все-таки хорошо, что у мамаши замок заклинило, по крайней мере, может, хоть сегодня удастся вымыться при свете. – Я всегда говорю, что во всем есть свои плюсы и минусы. – Нет, не во всем. Какой плюс в том, что я заболела кандидозом? – Зато ты увидела Пулькиного анестезиолога, – вдруг неожиданно пришло мне в голову. – Вообще-то да. Наверное, ты права, если задуматься, то во всем можно найти свои плюсы и минусы. 17.20 – наконец-то мы на месте. Мы в нерешительности топчемся около кафе. |