Онлайн книга «Самый скандальный развод»
|
– Была бы охота: найдем доброхота! – рявкнул Николай Иванович, а по его виду стало ясно, что гонки закончены. Эльвира Ананьевна вернулась в свою рыбную лавку в крайнем возбуждении и, задыхаясь, проговорила: – Шурик, дай нам скорее ключи от грузовика. Вдовица схватила ключи, и они с Коленькой поскакали к служебному выходу. – Видела! Нет, ты видела?! Все точно так же, как в прошлый раз, когда я их застала! Извращенцы! Ну, я им сейчас устрою! – негодовала мама. – Ты что, пойдешь туда? К ним? – удивилась я. – Конечно, минут через пять. Подожду, пока эта кикимора продемонстрирует «танец груди», и в самый ответственный момент появлюсь «на сцене». Родительница моя выжидала время, ругаясь хлеще сапожника. Влас, кажется, вообще ничего не понял – он не стоял с нами за фанерным щитом, а бесцельно блуждал по магазину, рассматривая то ли товар, то ли цены, а может, и то и другое. – Пора! Власик! Пошли с нами! – воскликнула мама и, схватив меня за руку, потащила к служебному входу. Мы вышли на улицу, и я сразу узнала старый раздолбанный грузовик Шурика с брезентовым верхом. – Эй ты, мерзавец! Вылезай давай! – прогремела мама. Возня в кузове прекратилась, и наступило гробовое молчание. – Оглох, что ли, от счастья?! – снова цыкнула она, а из грузовика послышался однообразный, монотонный шепот, потом в щели брезента появилась голова Николая Ивановича с всклокоченными волосами. – Вот твои ключи от московской квартиры. И все. Между нами нет ничего общего. – Топ, топ, топ, топ, то-оп! – что означало на языке отчима «постой-ка, постой-ка». – А мои инструменты? Вещи? Мобыть, я должен все оставить? Совсем распустилися! – Я здесь пробуду неделю. За это время можешь забрать свое барахло. А после чтобы ноги твоей ни на моем огороде, ни в моем доме не было! – взревела мама, и добавила: – И не надейся, что тебе со своей грымзой удастся безнаказанно перепрыгивать через забор моего участка! Теперь там будут постоянно жить Маша с мужем. Брезент зашевелился, и в щелке поверх головы Николая Ивановича показалась перистая стрижка вдовицы: – Поленька, здравствуйте. Как ваши дела? И Машенька здесь! Здравствуй, доченька! А это кто? – удивленно спросила она и уставилась на Власа. – Это Манин муж! – Все-таки побрезговали моим Шуриком, – разочарованно проговорила она, чем окончательно вывела маму из себя. – Я с дурами не разговариваю! – яростно воскликнула она. – Предупреждаю, если вы еще хоть раз сунете нос в мой огород, я подам на вас в суд, так и знайте! – И она уже собралась было уйти, как вдовица, будто опомнившись, быстро заговорила: – Поленька, постойте! Как-то нехорошо в прошлый раз получилось. Вы забрали ключи, лишили нас бизнеса. Это не дело. Мы с Колей должны вывезти все биотопливо с вашего огорода. Я затратила большую сумму денег на оборудование, мне нужно оправдать материальные потери. – Даже не думайте об этом! – вдруг раздался голос Власа у меня за спиной. – Ваше так называемое биотопливо уже вывезли, а участок выровняли. И между прочим, чтобы исправить то, что вы натворили в огороде, было тоже немало заплачено. Если не хотите возместить мои затраты, оставьте свою бредовую идею и делайте то, что вам сказала Полина Петровна! После этой эффектной речи Власа мы повернулись и ушли прочь, оставив Николая Ивановича с вдовицей в полном смятении. Мама была на седьмом небе от счастья и за обедом все благодарила зятя за его вмешательство, подкладывая аппетитные кусочки свинины. – Спасибо, Полина Петровна. Я так объелся! К тому же мне пора ехать. – Уже? – разочарованно прощебетала теща. – К сожалению, да. Во-первых, автосалон вот уж больше недели обходится без моей твердой руки, но не это главное. – А что главное? – поинтересовалась я. – Завтра утром у Ильи Андреевича собираются все мои коллеги, чтобы обсудить наше положение в свете последних событий на международном автомобильном рынке. Ты ведь понимаешь, насколько это для меня важно! Да, я понимала, насколько важна для Власа встреча с самим (!) Ильей Андреевичем, которого он превозносил и ценил и ради которого пожертвовал половиной медовой недели, проведя это время в мучительных поисках потерянной машины. – Раз у самого Ильи Андреевича все собираются, тогда немедленно поезжай и передавай ему от меня огромный привет! – сказала я и тут же вспомнила, как Николай Иванович относится к «приветам»: «Сдался мне этот привет! Его в карман не положишь», – обычно говаривал он. – До свидания, Власик. Я тебе очень благодарна, – трогательно сказала мама. – Жду тебя через неделю. Ох! Что ж я стою-то, – опомнилась она. – Вы тут прощайтесь, не буду вам мешать. Если что, я в бане. – Машенька, – вдохновенно заговорил Влас, – я приеду, как только смогу! Может, и раньше, чем через неделю. Что-то с неспокойным сердцем я оставляю тебя. Это какая-то дикая деревня! Люди тут все, мягко говоря, странные, а мобильные телефоны тут не работают... «Нужно раньше было думать! – злорадно пронеслось у меня в голове. – Катались бы на гондолах со стальными зубчатыми носами, вместо того чтобы сидеть в этой дыре!» – Да брось ты! Люди как люди – везде такие. Да и деревня самая что ни на есть обычная. Все будет нормально. – Маш, я так тебя люблю! – окончательно разнюнился Влас. – Хочешь, я никуда не поеду? – Ты что, с ума сошел! – пробасила я, откусывая сочное яблоко. – Так люблю! Не знаю, как я без тебя буду в Москве. Наверное, опять придется ночевать на работе! – Не говори глупостей! – Дома мне все напоминает о тебе, – говорил он, выйдя на улицу. Наконец, страстно поцеловав меня, Влас сел в машину и укатил в Москву, оставив меня в дикой деревне со странными людьми. – Ну, как ночь прошла? – подлетела ко мне мамаша. – Спали без задних ног. – Не поняла... А зачем же я в бане-то ночевала? – Не знаю. – Явились, не запылились! – вдруг послышалось с соседнего огорода. – И не говори, Валюш! Это была соседка Валентина Лисоглядская с мужем Леноком. Между Валентиной Лисоглядской (в фамилии которой родительница моя, по своей страсти менять буквы в именах недоброжелателей, заменила литеру «г» на «б», в результате чего фамилия соседки кардинально изменила прежнюю смысловую нагрузку и вместо лисы, которая куда-то глядела, получилась лиса-потаскуха) и мамой с Николай Ивановичем давно шла вражда за территорию – узкую полоску земли между домами. Это была настоящая девятилетняя война со всей надлежащей тактикой и стратегией: забор передвигала в свою пользу то одна сторона, то другая. |