Онлайн книга «Бегущая против волны»
|
— Угу. Только… — Ну что? — Тогда будет неинтересно. — Ты имеешь в виду, что не получится сюрприза? — Да. — А для сюрприза я тебе куплю такое, о чем ты и не мечтаешь. — А что? — Ну вот! Что это будет за сюрприз, если я заранее тебе скажу. Нет уж! Сюрприз он и есть сюрприз. Увидишь, когда мы с чемоданами войдем в квартиру. Поняла? — Угу. Алена обняла мать, чмокнула ее в щеку и побежала на улицу. Очевидно, делиться новостью с Юлькой. Ирина набрала номер своей подруги Эльвиры. Они дружили со студенческих лет и, как правило, секретов друг от друга не хранили. — Эля? Привет! Не оторвала? Что звоню? Хочу посоветоваться. На днях летим в Турцию… Ну! С Толей, конечно. С кем же еще? Нет, Аленку не берем. Он говорит, что с ребенком мы не отдохнем. Мол, для Турции она уже невеста, а значит, надо приглядывать. Поняла? Я что хотела? Ты не забежишь на часок? Может, подскажешь, как одеться и вообще. Хорошо. Жду. Ирина положила трубку и побежала на кухню готовить любимые Эльвирины оладушки. Она их замешивала на кефире и гашеной соде. Эльвира любила попить чаю с блинами, оладьями или чебуреками. У Ирины такая стряпня получалась как на заказ — румяная, ароматная, вкусная! Вскоре примчалась сама любительница мучного, дебелая шатенка в ярко-зеленом брючном костюме, и с порога затараторила: — Ты меня так заинтриговала, что я с работы удрала. Сказала Петровичу, что иду в налоговую, и гуд-бай! — Мой руки, оладьи на столе. — Да уж поняла. Как же! Я еще в подъезде учуяла родные ароматы. М-м! Ах, как забирает! Они сели на кухне за стол, Ирина налила чаю, поставила варенье. Эльвира, несмотря на зверский аппетит, никогда не поглощала еду с жадной быстротой. Поесть она любила и превращала этот процесс в священный ритуал. Она ела, смакуя каждый кусочек. — Главное, не переусердствуй в нарядах, — учила она Ирину, накладывая в хрустальную розетку земляничное варенье. — Причем я имею в виду не просто тряпки, а «наряды», коими ты, моя лапа, грешишь то и дело. — И какими же «нарядами» я грешу? — спросила Ирина, слегка задетая такой нелестной характеристикой. — К примеру, взять твой новогодний костюм. Наверное, бегала по магазинам, высунув язык, чтобы подобрать в тон к сиреневому шелку эти чернильно-лиловые кружева, а когда наконец подобрала, то была на седьмом небе от счастья. Так ведь? — Ну и что? — А то, что получилась полная ерунда. — Но ты сама же в комплиментах рассыпалась. — Это я расстраивать тебя не хотела. А сейчас дело прошлое, можно и правду сказать. Короче, не надо тебе шить такие старушечьи вещи. Еще успеешь, наносишься в свое время. А сейчас надо одеваться легко, воздушно, ярко, не отставая от моды. — Например, в такой ядовито-зеленый костюм, — поддела ее Ирина. — Глупая! Я природная шатенка. Мне сам бог велел в зелень рядиться. А ты со своими светло-русыми косами да фиалковыми глазами… Черт! Дал же бог красоту ни за что. За будь здоров такую фигуру отвалил, а мне какие-то жалкие поскребыши… — Ничего себе «жалкие»! Пятьдесят второй размер. Ха-ха-ха! — Тебе смешно, а мне хоть волком вой. На пляже стараюсь частями загорать, не показывать все тело оптом. — Да ладно, Элька, чего ты? — пожалела Ирина подругу. — Ты другими достоинствами берешь. Я всегда завидовала твоему белому лицу. Прям, как в сказке: «Черноброва, белолица по горенке идет, словно лебедица по озеру плывет». — Хм, и на том спасибо. — Нет, я серьезно. Мне пудриться надо, а у тебя от природы чистая, матовая кожа. Даже нос не блестит! — Ну хоть в чем-то должно повезти. Ладно, что мы обо мне? Когда хоть уезжаете-то? — Еще не знаю. Скоро Анатолий придет, скажет. — Как это его сподобило на такой шаг? Я думала, что дальше Порошина он никогда не выедет. — Ну ты скажешь. Да он давно рвется сменить обстановку. Просто отпуск летом не дают. — При чем тут лето? На отдых можно в любое время поехать. Осенью, в бархатный сезон, еще даже лучше. Не так жарко. — И в самом деле, не знаю, о чем мы думали все эти годы? Помню, как сразу после свадьбы съездили в Ялту, а потом еще в Геленджик, и все. Как отрезало. То декретный, то Аленка маленькая — на маму боялась оставить. В общем, все какие-то причины. — Зато мы поездили с Невревым, дальше некуда! — Да уж. — А ты знаешь, везде одно и то же. Пляж, жара, кругом люди, как тюлени, бока свои на солнце греют, шум, суетня. Надоело. — Это пресыщение, Элька. Тебя бы в Порошино на месяц, да картошки десять соток заставить окучить, посмотрела бы я на твое тюленье тело. — А что? Я не против. Но нет у нас с Невревым домика в деревне. Нету! А как бы хорошо на зорьке встать, спуститься по огороду к реке с удочками, посидеть на бережку, пофилософствовать. Благодать! — Ты так поэтично все представила, что хоть бросай эту Турцию к аллаху и беги в Порошино. Но в жизни все не так, дорогуша. — А как? — Во-первых, муж не признает женщин на рыбалке. Это сугубо мужское занятие, как он считает. — А во-вторых? — Во-вторых… Ирина задумалась, не зная, как объяснить Эльвире то, что ей самой не до конца понятно. Одно она знала твердо — не было в ее жизни никакой поэзии. В книгах об этом пишут, а в жизни все не так. — Узурпатор он, твой Анатолий, — по-своему истолковала Эльвира молчание подруги. — По какому праву он лишает тебя таких тихих радостей, как рыбалка и уха, сваренная на костре? — Да не лишает он. Просто я его тоже понимаю. Должны ведь у мужика быть свои радости, чисто мужские? Ну, неинтересно ему со мной, что тут сделаешь? У него своя компания: тесть да мамин родственник дядя Гриша. Им втроем и без женщин хорошо. — Ну, разумеется. На троих ведь большое счастье. — Да они не пьют. Разве по сто граммов под уху, но это, как говорится, сам бог велел. — Ох и защитница ты своего муженька! Все бабы только и пилят своих благоверных и неверных, а эта знай нахваливает да выгораживает. — А за что мне его пилить? Он хозяйственный, домовитый, хорошо зарабатывает, не пьет, налево не ходит. — Ой ли? — Что значит это твое «ой ли»? Думаешь, я бы стала терпеть измены? — Жена, как правило, узнает об изменах мужа в последнюю очередь, и то не обо всех. — Ты эту теорию для себя прибереги, — обиделась Ирина. — Видела я твоего Неврева на новогоднем вечере. Ни одной юбки не пропустил. |