Книга Мужские сны, страница 21 – Людмила Толмачева

– Александр… Саша, пойми, я бы никогда не пошла на такое унижение. Просить деньги у бывшего любовника, который меня бросил. Это ли не удар по женскому самолюбию? Но я ради дела готова в пояс тебе кланяться. Ты понял?

– Нет, не понял. Я не о спонсорстве. С ним все ясно. Я о нас с тобой. Ты только что обвинила меня в том, что я тебя бросил. Но это же наглая ложь!

Он вскочил, нервно прошелся взад-вперед по кабинету, закурил, сел рядом с ней.

– Ты хоть знаешь, Танька, что все десять лет, с того дня, как ты, да-да, ты меня бросила, я вижу тебя во сне? Разве ты забыла нашу поездку в Казахстан? Я помню все три дня до мельчайших деталей. Помнишь, как я учил тебя стрелять?

«Боже, еще один со своими снами», – подумала Татьяна, а вслух ответила:

– Да, помню, Саша. Но кажется, ты с облегчением вздохнул, когда я ушла. Разве не так?

– Дурак был. Ни черта не понимал, что такое настоящее счастье. Думал, что его можно купить. Извини за такую откровенность. Много у меня за эти годы перебывало баб. Все по евростандарту изготовлены, придраться не к чему, кроме… А! Да ты сама все понимаешь.

Он снова наполнил рюмки, не чокаясь, выпил, уставился куда-то в пространство. Татьяна смотрела на своего бывшего возлюбленного и не узнавала его. Конечно, и она не помолодела за эти годы, но Александра жизнь изменила круто. Седина, лысина, брюшко, глубокие носогубные складки, второй подбородок. Но главное – глаза, уставшие, в красных прожилках, с застоявшейся тоской и одновременно с беспокойным блеском. В общем, хоть и по плечу великану Проше большая ноша, но он лишь человек, не машина.

Александр взглянул на нее, грустно улыбнулся, похлопал по руке:

– Ладно, Танюша, не переживай. Решу я этот вопрос. С главными акционерами придется пободаться, но ничего, справлюсь. Обещаю. А тебе желаю… Нет, я все же эгоист в этом деле. Не хочу, чтобы ты была счастливее меня. Это тебе за мои сны.

Они встретились возле ее дома. Вскоре Татьяна кормила Андрея на кухне и слушала его рассказ о встрече с Беловым, его агентом.

– Представляешь, он давно мою картину продал, угадай, за сколько?

– Пять тысяч?

– Ты в какой валюте это назвала?

– Ну, не знаю. Неужели в долларах?

– Именно! Но не за пять, а за четыре! Какому-то американцу.

– Неужели? А где же деньги?

– Вот и я задал такой же вопрос. А он давай плакаться: мол, в долгах по уши, пришлось расплатиться в счет следующей картины. Но, говорит, следующую постарается впарить за пятерку. И тогда отдаст мне долг. Короче, скотина он! Я так надеялся на эти деньги.

– Андрюша, я уже сняла со своего счета деньги. На них и купим все необходимое для росписи. Пусть это будет мой спонсорский вклад. Все! Больше не ругаемся на эту тему!

– Хорошо. Только я возьму товарные чеки и отчитаюсь до последней копейки. Ну а как ты съездила к своему Семенову?

– Мне, похоже, повезло больше.

– Неужели?

– Семенов обещал спонсорство.

– Надеюсь, обошлось без ностальгического сиропа?

– Почти.

– Ну-ну. Так и знал. – С его лица слетело благодушие.

– Клянусь, это только с его стороны. А мне пришлось подыграть. Но это ради дела.

– Подыграть? И что ты делала?

Он даже отложил вилку. Татьяна нахмурилась. Ревность – это не только доказательство любви, но и сомнение в честности человека.

– Андрей, прекрати, ты обижаешь меня! Если бы я хотела обмануть тебя, я бы промолчала, а не стала выкладывать все, как было.

– И то правда, – нехотя согласился он. Но все же «кошка пробежала» между ними. Они сели к телевизору и молча смотрели какой-то сериал о сложных взаимоотношениях в обычной среднестатистической семье. Вдруг Андрей опустился к ее ногам, положил голову на ее руки, расслабленно лежащие на коленях, тихо произнес:

– Прости меня, ладно? Я законченный идиот.

– Никакой ты не идиот, – мягко возразила она, высвободив правую руку и проведя ею по его волосам. – Ты нормальный мужчина. Ревность – это нормально. К сожалению, она ранит, и, как обоюдоострый предмет, ранит обоих одинаково больно.

– Ты простила? – спросил он, целуя ее ладони.

– Да. Я теперь многое тебе прощу. Потому что люблю тебя.

Он замер, затем поднялся с колен, сел рядом, обнял ее за плечи. Она положила голову на его плечо, закрыла глаза. Они молчали, но это не тяготило их. Она чувствовала тепло и запах его тела, но в этот раз в крови не закипала безумная страсть, а разливалась бесконечная нежность к самому близкому и родному человеку.

Они решили съездить в церковь помолиться, поставить свечи. Татьяна помнила свое обещание, данное дяде Паше. Когда вышли на высокое крыльцо храма, Андрей сказал:

– Мне надо познакомить тебя с одним человечком. Это близко отсюда.

Дорогой Татьяна бросала на молчаливого Андрея взгляды, как бы спрашивая, куда и к кому он везет ее, но он ушел в свои думы и, по обыкновению своему, ничего не замечал.

Они позвонили в дверь квартиры на пятом этаже.

– Кто там? – спросил женский голос.

– Это я, Андрей.

Дверь открылась, и Татьяна увидела красивую пожилую женщину. Она бросила на Андрея беглый взгляд огромных карих глаз, потом внимательно посмотрела на Татьяну.

– Здравствуйте, Полина Ефремовна, – вежливо поздоровался Андрей.

– Здравствуйте, не ожидала, – ответила та.

– Даша у вас?

– Где же ей быть? В этот момент в прихожую выбежала длинноногая девочка лет семи с глазами-незабудками.

– Папа! – радостно выкрикнула она и подбежала к двери.

– Привет, Дашутка, – со сдержанной лаской произнес отец.

– Проходите в дом, что же мы на пороге-то? – пригласила Полина Ефремовна, но без особого радушия.

– Познакомьтесь, это мой хороший друг, Татьяна Михайловна. А это моя бывшая теща, бабушка Даши, Полина Ефремовна.

– Очень приятно, – кивнула Андреева теща и отвернулась к Даше, которая ловила в этот момент хомячка, бегающего по дну большой коробки.

Они сидели в гостиной: Андрей и Татьяна на диване, Полина Ефремовна за столом.

– Папа, смотри, как подрос Тимка!

– О, да он не только подрос, но и растолстел! – рассмеялся Андрей, беря в руки зверька.

– Я его кормлю по всем правилам, правда же, бабушка? Овощами, крупой, витаминами. Он такой обжора!

– А Елена не скоро вернется с Кипра? – вдруг спросил Андрей.

– Через две недели, а что? – насторожилась Полина Ефремовна, поджав губы.

– Я бы хотел на неделю забрать Дашу.