Книга Блондинки от "Бергдорф", страница 37 – Плам Сайкс

Минут через десять после моего прихода хорошенькая молодая сестра в белом велюровом спортивном костюмчике проводила меня в кабинет. Видимо, доктор Фенслер лечил по новой методике: ни старого кожаного дивана, ни книг по психоанализу на полках, только яркий свет и высокий шезлонг, точно такой, как у бассейна отеля «Мондриан» в ЛА. Я села и стала ждать. Признаюсь: я немного нервничала. Все, кто лечится у психоаналитика, знают, какая мука рассказывать о себе всю подноготную совершенно незнакомому человеку лишь для того, чтобы услышать совет о необходимости измениться. Сама мысль об этом казалась крайне непривлекательной. Но если в результате я буду выглядеть так же классно, как те девушки в приемной, то с радостью пойду на все.

Дверь открылась. В комнату заглянул доктор Фенслер, загорелый и модно причесанный.

— Э-э-й! Привет! До чего же я счастлив видеть вас! — воскликнул он, на мой взгляд, излишне взволнованно.

Очевидно, Фенслер не заметил, что я не оделась на прием так, словно собралась на коктейль-пати.

— Выглядите фан-та-стично! Господи, вот это кожа! Вы что, все это время жили в холодильнике? — И прежде чем я успела ответить, прочирикал: — Должен сначала обработать две губы. Вернусь через десять секунд. Никто не делает губы быстрее и лучше доктора Фенслера.

С этими словами он гибко, как ящерица, выскользнул за дверь.

Нет, Джулия окончательно рехнулась! Она послала меня не к аналитику! Она послала меня к дерматологу! Я тут же вытащила сотовый и набрала ее номер.

— Джулия! Доктор Фенслер — косметолог-дерматолог!

Я была так дико зла, что даже немного заикалась.

— Знаю. Он гений. Все, кто хоть что-то собой представляет, не покажутся на вечеринке, не заехав прежде к Фенслеру.

— Но, Джулия, я не собираюсь на вечеринку! Я уже веселюсь на собственной вечеринке, только веселья что-то маловато, и я пытаюсь уйти и не уверена, что доктор Фенслер — тот человек, кто поможет мне выбраться. По-моему, это ты сказала, что мне нужна терапия.

— Дорогая, дерматология и есть новый метод терапии, — пояснила Джулия. (Джулия думает, будто все новое хорошо только потому, что оно новое.) — Неужели не видела, какой трагический вид у людей, которые бегают по шринкам? Шринки делают людей несчастными. Но весь фокус в том, что приходишь к доктору Ф. за невинным маленьким уколом ботокса, а уходишь, чувствуя себя счастливее, чем после десяти лет терапии! Выглядишь красивой, ощущения великолепные. Легко! У некоторых девушек в Нью-Йорке развивается нечто вроде навязчивого психоза: они бегают к доктору Ф. каждый день. Разумеется, не хотелось бы, чтобы это произошло и с тобой, но, полагаю, небольшая дерматологическая терапия будет для тебя очень позитивным опытом. Это нечто вроде обмана, но обмана во имя добра.

Теперь я поняла, почему все эти девушки в приемной казались такими счастливыми. Классические, подсевшие на ботокс наркоманки! Никаких гримас, никакого выражения, только улыбки!

— Джулия, едва ли это мне подходит. Я хочу поговорить с кем-то о том, что со мной творится. И не желаю приобретать эту замороженную маску — ботокс, которую все считают такой шикарной.

— Никто и не говорит, что тебе нужен «ботокс». Возможно, пилинг или укол энзимов. И можешь рассказать доктору Ф. все. На уколы уходит пять минут, не больше, остальное время он просто слушает, что тебе как раз и необходимо. Доктор Ф. разбирается в отношениях между людьми лучше, чем любой консультант по вопросам брака, и, клянусь, я побывала у каждого на Верхнем Вест-Сайде. Неужели я пошлю тебя к кому-то, кроме лучшего специалиста во всем Нью-Йорке?! — Конечно, нет.

Соблазн был tres велик. Я никогда раньше не слышала о терапии, которая позволяет тебе выглядеть как девушка Майкла Корса. Если уж мне суждено быть несчастной, стану хотя бы неотразимой! Я пытаюсь, конечно, не быть такой невероятно тщеславной, как Джулия, но иногда приходится, если на кону стоит собственный рассудок.

— О'кей. Значит, действуй. Все за мой счет. И кстати, ты не видела в приемной Кей-Кей? Убеждена, она делает себе новую ботокс-маску, ту, что из Парижа, но Кей-Кей клянется, будто ее неподвижное лицо — результат втирания масла персидской розы на ночь, в течение двадцати минут. Она совсем не умеет врать! Никому еще не удавалось так выглядеть с помощью трав!

Доктор Фенслер снова просунул голову в дверь и рысью влетел в комнату.

— Джулия, — шепнула я, — мне нужно идти. Он здесь.

— Итак, расскажите мне все, — предложил он. — Порвали со своим бойфрендом?

Я кивнула.

— Я обещаю сделать вас красивой и счастливой, как всех моих девушек. Вы никогда больше не станете думать о нем. Не волнуйтесь! Приходите каждый день, если понадобится. Многие девушки так и поступают, когда переживают подобную травму.

Он подошел ближе и начал изучать мою кожу.

— Вот оно! Я вижу прыщик! Вы недавно летали в Европу?

— Да, — кивнула я. Может, этот человек действительно гений?

— Последствия разницы в часовых поясах. От них страдают все. Это новая, совершенно новая теория. Вы угнетены, находитесь под постоянным стрессом, облетаете весь земной шар как безумная, не находя покоя, не думаете о часовых поясах, уровень гормонов взлетает до небес, и — бац! Акне. То есть воспаление сальных желез. Знаете, все топ-модели едут ко мне прямо с парижского рейса. Туда-сюда, пилинг, укол, и они снова выглядят фантастично! Куда лучше прежнего, да и чувствуют себя счастливее, чем раньше. А теперь расскажите о бойфренде, которого потеряли.

Я честно выложила ему всю историю, немного преувеличив отдельные детали, чтобы казалось интереснее. Пришлось, естественно, опустить наиболее унизительные подробности вроде несостоявшегося путешествия в Бразилию. Не хотела, чтобы доктору Фенслеру стали известны такие интимные вещи.

— Это не все, — покачал он головой. — Вы что-то скрываете.

Я неохотно рассказала о парижской попытке самоубийства, чего прежде не собиралась раскрывать. И, кроме того, признала невыносимую правду о Рио, ставшем недосягаемым после поездки в ЛА.

— Что же, он либо слеп, либо голубой, — пошутил доктор Фенслер, пытаясь утешить меня. — Такой грубый отказ кого хочешь расстроит.

— Я чувствую себя неполноценной, — вздохнула я. — И никак не могу от этого избавиться.

— Ничего такого, чего не мог бы исцелить альфа-бета-пилинг, — решил доктор, натягивая хирургические перчатки. Поставил в ряд несколько бутылок неизвестной прозрачной жидкости и попросил меня лечь, после чего нанес мне на лицо первый раствор. Щипало ужасно. Я взвизгнула.

— Ну вот и прекрасно! Когда вы уйдете отсюда, ваша кожа будет выглядеть безупречно. Каждая клеточка станет самим совершенством. И вы никогда больше не позволите никому ранить вас так безжалостно. Сами будете удивляться, почему так долго оставались с этой неприятной личностью.

Я кивнула, но говорить не смогла, потому что запах был ужасно резким и у меня перехватило дыхание.