Онлайн книга «Убить генерала»
|
«Хватит!» — Мария больше не могла терпеть вдохновенной речи охранника и перебила его взмахом руки. Еще чуть-чуть, и она рассмеялась бы ему в лицо. И вдруг поняла, что ей захотелось изведать то, чего она еще никогда в жизни не знала: оставаться с непослушными пальцами и с едва зарождающимся теплом. Виделось в этом какое-то начало — пусть даже смешное, а дальше видно будет. Себя она в расчет не брала, когда размышляла: «Вряд ли у него что-то получится». Но хотелось посмотреть развитие событий. Что произойдет в замершем доме под аккомпанемент потрескивающих поленьев, неслышного голоса вылетающего изо рта пара, салюта вырвавшейся пробки из бутылки шампанского и сухого стука пластиковых стаканчиков. Романтика? — спросила она себя. Несомненно. Много ли она ее видела? И она ответила в своем стиле: — Да мне просто необходимо увидеть незнакомую атмосферу, где теплый воздух поднимается, а холодный опускается. Поехали! Заснеженная трасса за стеклом сменилась на заметенную снегом извилистую дорогу. Джип еле-еле преодолевал снежные заносы, буксовал, но продвигался к цели. Мария любовалась неповторимым пейзажем: вечнозеленые и вечно молодые красавицы ели стояли запорошенные, сучили лапами от мороза, тянулись верхушками к яркому, но холодному солнцу. Почему она раньше не замечала этой красоты? Говорят, самое дорогое начинаешь ценить в самом конце пути. — Мы скоро приедем? — спросила она. — Да, уже близко. — Останови машину. Цыганок смотрел на девушку, увязающую по колено в снегу. Она упорно продвигалась к стене леса. Вот остановилась и крикнула: — Пойдем! «Нет», — покачал головой телохранитель. Мария пробралась к молодой сосенке и, взявшись за ветку, тряхнула ее. Сверху на нее обрушился снежный водопад. Она стояла вся в снегу и смеялась. Как девочка, сравнил Цыганок, прикуривая сигарету. — Иди ко мне! — подбодрила телохранителя Мария. Вот за этот подарок, за этот снежный лес ей хотелось отблагодарить его. Обнять его за шею, притянуть к себе и первой найти его губы. Цыганок шел по ее следам и слышал ее голос: — Не кури в лесу! Лес этого не любит. Я только сейчас это поняла. Мария, задрав голову, подставляла лицо под яркие лучи полуденного солнца. Глаза закрыты, веки передают на сетчатку глаз красное пятно. Вот из кровавого оно превратилось в оранжевое, потом — в ярко-желтое. Она распахнула глаза и на миг увидела нестерпимо яркий диск, зависший над верхушками сосен. Несколько раз быстро моргнула; из-за бликов лес, казалось, стоял, охваченный пожаром. Она обернулась на Цыганка. — У тебя ореол над головой, — Мария продолжала «ловить» солнечных зайчиков, которые проскакали и по джипу, стоящему посреди неповторимого российского пейзажа. Полированное серебро смешивалось с яркой желтизной солнца и зеленью векового леса. Этот автомобиль действительно виделся иностранцем, случайно заехавшим в эти края да так и оставшимся с изумленно распахнутыми глазами-фарами. Справедливо казалось, что это не он покорял заснеженные просторы России, а они покорили его. «Сейчас она бросит в меня снежок, а я в ответ выстрелю в нее», — дергая веком, тяжело пошутил Цыганок. Он повалил Марию в снег и бесконечно долго целовал ее. Она прервала его горячим шепотом: — Я устала... Где твой долбаный дом? — тяжело дыша, спросила она. — Знаешь, чего я хочу? — Чего? — Дров принести. Серьезно. Охапку. Или как там... вязанку, да? Слушай, а сено там есть? — Чего? — Сено? Сарай-то есть? — Есть. — Значит, и сено должно быть. Заберемся в сено, откроем «шампунь»... — Она покачала головой. — Сядем в машину, посмотри на себя в зеркало: у тебя лицо кровью налилось. Господи, я боюсь за тебя... Мария следовала за Цыганком. Утопая по пояс в снегу, он прокладывал путь к калитке и бормотал что-то про свою непредусмотрительность, про лопату. С трудом очистив пространство перед калиткой, он еще с десяток метров выступал в роли грейдера. Наконец поднялся по ступенькам и открыл дверь ключом. — Вот мой дом, — сказал он, оборачиваясь. — Дом?! — переспросила Мария. — Это прямо изба какая-то... И вот там, — она указала перчаткой, — происходит движение воздуха? Теплый куда, забыла? — Вверх. Проходи. — Ладно. Попробую. Электричество есть? — Есть свечи. — Здорово! — Мария шагнула в темное помещение. — Это сени, да? Я уже начинаю ориентироваться... Она стояла посреди комнаты и оглядывала скромную обстановку: пара кроватей, диван, платяной шкаф, книжные полки на стенах, забитые газетами и журналами, стол у стены, замерзшие цветы на подоконнике, печка-голландка с распахнутой пастью топки... — Ты куда? — спросила она хозяина, выходящего из комнаты. — За дровами. Печку хочу растопить. — А меня растопить не хочешь? Секса в пятнадцатиградусный мороз ни у Марии, ни у Цыганка еще никогда не было. И она никогда, наверное, еще не встречала таких рук, какие были у Цыганка. Казалось, он обнимал ее всю, не давая замерзнуть ни одному участку на ее обнаженном теле. И не давал ей опуститься на брошенную на кровать дубленку. Он делал что-то невозможное, держа ее на весу: в этом доме не прозвучало ни одного фальшивого стона, которые зачастую раздавались в ее роскошной комнате в чьих-то поддельных объятиях. Их движения были пропитаны искренностью, и Мария не понимала, почему изо всех сил старается сдержать тот единственный вскрик, который подбирался к припухшим губам и кружил голову. На обратном пути Мария сказала: — Давай все забудем. Ничего не было. Я сама вспомню о тебе — когда мне будет хорошо, а не паршиво, договорились? Телохранитель ответил, подражая хозяйке: — Ну, не знаю, стоит ли. Надо подумать... — Смутился, понимая, что сказал глупость и подпортил Марии настроение. Он лишь на короткие мгновения стал другим — подражая ей или кому-то другому, не важно, — но этой фальши хватило за глаза. До самого дома Маша не проронила ни слова. Она поцеловала его, когда он проводил ее до двери, и сказала фразу, в которой Цыганок не мог разобраться до сей поры: — Это мой дом. Кто знает, может, она подразумевала целый мир. Однако дверь в который порой можно открыть. И если принимать ее слова на веру, то ей все это время было паршиво. Однако ответ был близко, он прозвучал совсем недавно: «Если найдешь и покажешь подлинное, то как это поймут люди из фальшивого мира?» * * * |