Онлайн книга «Поцелуй навылет»
|
— Саския! — он бросился за ней и поймал ее за руку. — Где она, черт возьми? — На проклятом кладбище. — Саския кивнула в сторону расположенной напротив церкви. — Я не смогла уговорить ее выйти. Она продолжает плакать. И выглядит довольно отвратительно. — Боже! — Манго выглядел испуганным. — Ее одежда просто ужасна. Я немного боюсь, что наш план не сработает. — Он должен сработать. — Манго потер руки. — Это будет великолепное зрелище. — Есть еще кое-что. — Саския покосилась на окна галереи, в которой толпа людей, снующих между своими глиняными собратьями, начала редеть. Приглашенные отправлялись по домам. — Ты видел скульптуры, Манго? Он повернулся и посмотрел на них. Его голубые глаза расширились от ужаса. — Ты сказала, что Флисс лепит людей, Саския! — Это и есть люди. Очень толстые люди. — А Фоби очень стройная малышка. — Манго озабоченно прижал к губам большой палец. — Теперь я понимаю. Боже… Не важно, мы все равно должны попытаться. Проследи, чтобы она была там еще не меньше десяти минут. Дилан уже успел пустить слух, так что Флисс и компания практически в курсе. Если с Феликсом возникнут сложности, я скажу ему, что Фоби собирается уехать к своим родителям. Где они живут? — В Гонконге, — удивленно ответила Саския. — Значит, в Гонконг. Прекрасно. Увидимся через десять минут. Саския вновь направилась к кладбищу. — Привет. — О боже, ты уже вернулась? Довольно быстрый осмотр, разве не так? — Без тебя это совсем не то. — Конечно, — фыркнула Фоби. — Только не говори мне, что тебе не хватало моих забавных, остроумных, блестящих комментариев. Ведь сейчас я способна обсуждать очень многие темы, например Феликс и я, я и Феликс… — Пожалуйста, пойдем вместе. Фоби упрямо засопела: — Отдай мне собаку и уходи. — Ты ведешь себя неразумно. — Я знаю. Но мне нравится думать, что мое неразумное поведение оправдано, разве нет? Саския подошла к ней. — Фредди, ты когда-нибудь читала «Зимнюю сказку» Шекспира? — Кажется, один раз. Очень д-давно. — Она заморгала, слегка удивленная вопросом. — Ты помнишь, что в самом конце случилось с Гермионой? — Послушай, Саския, — вне себя от раздражения набросилась на нее Фоби. — У меня сейчас не то настроение, чтобы обсуждать английскую литературу, ясно? А теперь ты не могла бы отдать мою собаку и вернуться на выставку, куда тебе так не терпится пойти? — В конце, — горячо настаивала Саския, — Гермиона притворилась статуей, чтобы… — Я знаю, что случилось в конце проклятой истории! — взвыла Фоби. — Она притворилась статуей, а ее раскаявшийся муж — которого я всегда считала ничего не стоящим болваном — по-настоящему поверил в это, что только доказывает, как он на самом деле туп. Саския рассмеялась сквозь слезы. — А потом она ожила у него перед глазами и… — И вообще, — продолжала бушевать Фоби, войдя во вкус, — я всегда считала такой конец нелепым, если хочешь знать мое мнение. — Мне кажется, это очень добрая история. — В глазах Саскии стояли слезы. — Статуя любимого человека, который считался навсегда потерянным, оживает. — Боже, ты серьезно предлагаешь мне сделать что-то подобное, да? — Заплаканные глаза Фоби расширились. — Что ты от меня хочешь? Чтобы я пошла туда и встала среди толстых старух и кормящих голубей стариков в плоских кепках, вылепленных Флисс, а потом замерла в красивой позе, надеясь, что войдет Феликс, заметит меня и скажет: «А эта похожа на Фоби. Думаю, мне стоит отбить ее лживую глиняную голову». — Нечто похожее. — Саския откашлялась. — Только никаких отбитых голов. — Саския, я не собираюсь явиться на первую выставку Флисс, которой она так ждала и ради которой она не спала столько ночей, и унизить ее, разыгрывая сумасшедшую, чтобы выполнить твой нелепый романтический каприз. — Фоби заикалась от ярости. — Я уже устроила одно зрелище на прошлой неделе, и это разбило мне сердце. У меня нет ни малейшего желания снова выставлять себя на всеобщее обозрение и потерять почти всех своих друзей. — Если ты этого не сделаешь, то я убью… — Даже не смей говорить мне, что ты собираешься убить себя, черт возьми! — завопила Фоби. — Я не верю тебе, Саския Ситон. — Я собиралась сказать, что я убью твою собаку, — холодно пробормотала Саския, чуть крепче прижимая к себе Яппи. Фоби застыла. — Ладно, отдай мне собаку, а потом можешь покончить с собой, — неуклюже пошутила она. — Послушай, Фредди, — нетерпеливо начала Саския и заговорила так быстро, что ее с трудом можно было понять. — Предполагалось, что это будет сюрпризом, который подготовил Манго. Но мне придется все рассказать тебе, потому что у нас больше нет времени. Где-то через пять минут в галерею войдет Феликс, и… — Феликс! — Фоби вцепилась в мраморного ангела. — Он недалеко отсюда? — Очень близко, и он сходит с ума, потому что хочет помчаться в Айлингтон и постучаться в твою дверь. Она закрыла глаза и застонала. — Боже, должно быть, он ненавидит меня больше всего на свете. Нет, он ненавидит меня еще сильнее. — Он очень сильно любит тебя! — с раздражением воскликнула Саския. — У нас нет времени, чтобы все обсуждать подробно, но он знает, что ты никогда в жизни не сделала бы это, если бы я не угрожала покончить с собой. В ту ночь на лестнице чердака был Манго, и он слышал каждое слово, — Саския теряла терпение, глядя на часы. — Он целую неделю пытался найти Феликса. Теперь это уже не имеет значения. Через одну минуту Феликс войдет в галерею, Флисс знает об этом. Все знают. — Флисс все знает? — Да! Ты не должна была ничего знать, но теперь тебе все известно, так что, ради бога, помолчи, пригладь волосы, вытри нос, соберись с духом и иди туда! — Но я унизила его. Он доверял мне, а я… — Я все рассказала ему, Фредди. — Саския схватила ее за плечо. — Я рассказала ему, как я издевалась над тобой в детстве, как дразнила и унижала тебя при каждом удобном случае. Я рассказала ему, какой маленькой завистливой фурией я была. И снова ею стану, если ты продолжишь колебаться. Я вспомню все свои грязные, испорченные, манипуляторские трюки, с помощью которых заставляла тебя делать то, что мне хотелось, пятнадцать лет назад. Я так ревновала, страдала и сходила с ума из-за вас обоих, что в конце концов заставила тебя так поступить с ним. Она сморщилась от чувства вины, отпуская плечо Фоби. — Ты все ему рассказала? — Фоби с трудом могла поверить в это. — Ты изобразила себя чудовищем, чтобы… |