Книга Французский поцелуй, страница 97 – Фиона Уокер

— Замечательно, спасибо. Во что вы играете?

— Честно говоря, ром, — шепотом призналась Александра, — я забыла правила, и мы кое-что придумали, чтобы оживить игру.

Вероника, у которой были небольшие трудности с тем, чтобы раздавать ровно, уронила половину колоды в богатый бюст своей соседки. Паскальи Антон помогали достать карты, а рыжеволосая безудержно смеялась, наблюдая, как они нащупывают измятые карты. Абажур Жана съехал ему на глаз, и он размахивал руками, как король Лир.

— Coupure de courant! [49] — мычал он.

Александра встала и отвела Бена в сторону.

— Где же Эдди? Просто ужасно. Гости уже начали разъезжаться, а от него ни ответа ни привета. Я начинаю беспокоиться. Ты же не думаешь, что его самолет…

В ее глазах сверкнули слезы.

— Конечно же нет. — Бен обнял тещу. — Скорее всего, этому есть очень простое объяснение. Я пойду и сделаю несколько звонков.

— О, спасибо тебе, Бен, ты просто лапочка. — Она поцеловала его в щеку. — Ты о чем-то хотел меня спросить? Бен неловко кашлянул.

— Ты не видела Софию?

— Боюсь, что нет, дорогой.

Александра смотрела, как рыжеволосая от хохота уже начала медленно сползать со стула на пол.

Закусив губу, Бен вышел из комнаты и пошел искать свою блудную жену.

Касс наложила последний легкий слой пудры, посмотрела на свое яркое отражение и задумалась о том, как замечательно она сохранилась.

— Ты не выглядишь как мать двух красивых, талантливых и взрослых детей, — выдохнула она. — Ты — желанная женщина.

Проигнорировав насмешливые взгляды двух женщин, которые также поправляли макияж, Касс мечтательно направилась обратно к тому месту, где ее ждал Джинджер. Проходя мимо окна, ведущего на террасу бассейна, она поперхнулась от ужаса, поскольку увидела с десяток обнаженных гостей, развлекавшихся в бирюзовой воде.

«Интересно, а София в курсе? — подумала она. — Скорее всего, она и понятия не имеет о том, что здесь творится».

Салли сидела в детской и пыталась безуспешно читать номер «Дейли мейл» при тусклом свете ночника.

Из полуоткрытой двери время от времени доносились чмоканье и чавканье: это целовались Паола и ее длинноволосый приятель, Алги.

Салли просунула голову в дверь и кашлянула. Паола и Алги тут же отсоединились друг от друга и посмотрели на нее.

— Почему бы вам, ребята, не сходить вниз, там можно выпить и перекусить? — предложила она. — Ты, должно быть, умираешь от голода, Паола. Бедняжка, наверно, так скучно сидеть здесь взаперти. Я могу подменить тебя ненадолго, дети все равно крепко спят.

Когда Паола и Алги поспешно спустились по лестнице башенки, Салли приготовила себе кофе и посмотрела на свое изможденное отражение. Она выглядела потухшей и уставшей. Надежда медленно уходила из нее, капля по капле. Это длилось всю ночь.

— Ты старая глупая дура, — со вздохом сказала Салли своему отражению. — А ведь когда-то ты была красивой.

— Ты все еще красива.

Она повернулась так быстро, что заболела шея.

В дверях, покрытый грязью, как десантник в камуфляже, стоял Мэтти. Его одежда была измятой, а лицо осунулось от усталости, но для Салли он никогда не выглядел более желанным. Она моргнула и потерла ноющую шею.

— Привет.

Он не смотрел жене в глаза, а уставился на ее макушку, словно пытался определить, не носит ли она парик.

— Привет, — прошептала Салли.

— Как дела?

Теперь он уставился на ее плечи, наверное, проверял, нет ли у нее перхоти.

— Нормально, — вздохнула Салли.

Последовала неприятная тишина. Мэтти крутил в руках коробку с подгузниками, которую оставила Паола, и читал инструкцию на коробке. Он как будто испытал облегчение, когда услышал, что Джош заплакал.

— Я подойду!

Мэтти схватил верхний подгузник из пачки и кинулся к Джошу.

Салли открыла маленькое круглое окно в башенки. Снаружи воздух был сырым и прохладным, пахло листвой и свежим бетоном. Было слышно, как люди внизу смеялись и визжали. Чуть дальше на поляне какой-то мужчина без штанов бегал с абажуром на голове.

Когда ночной воздух освежил лицо, Салли почувствовала, что руки Мэтти обняли ее, и он положил голову жене на плечо. На мгновение она замерла и напряглась, как недовольная кошка, которая не хочет, чтобы ее брали на руки. Но Мэтти прижался плотнее, и она отдалась мощному чувству защищенности и покоя, которого ей так не хватало последние несколько дней.

— Ты идиот. — Она повернулась к мужу. — Где ты был?

— Дома, по крайней мере, я на это надеюсь. Там такое творится, что сразу и не разберешь.

Салли не обратила внимания на эту фразу, она прикоснулась кончиком носа к его носу.

— Почему ты уехал?

Мэтти пожал плечами.

— Оставаясь здесь, я чувствовал себя ребенком. — Он сухо улыбнулся. — У меня ужасная мать, у нас такая сумасшедшая семья. Я чувствовал себя здесь чертовски неуверенно.

— Я и дети твоя семья, — ответила Салли, потянув прядь его волос.

— И что же я могу вам предложить, а? — Мэтти отодвинулся и посмотрел в окно. — Мою карьеру сложно назвать удачной.

— Разве я когда-нибудь тебя в этом упрекнула? — Салли вздохнула. — Это у тебя огромные амбиции и непоколебимые принципы. — Она притянула мужа за воротник. — Я влюбилась в тебя, потому что ты умел играть на губной гармонике, цитировал Ницше на немецком и носил обувь на платформе, но при этом не выглядел смешным. Помнишь?

— Однако ты тратишь очень много денег, Салли…

— Я пытаюсь исправиться. — Салли опустила голову. — Вчера я разрезала ножницами все свои кредитные карты. Но тебе стоило бы поговорить со мной об этом — это все, чего я прощу. Вместо этого ты просто уехал.

— Я знаю, знаю. — Мэтти опустил глаза. — Прости меня… пожалуйста.

— Нечего прощать, — просто ответила Салли. — Это наши общие глупые ошибки, думаю, пребывание здесь сделало меня отвратительно обидчивой.

— А меня — параноиком. Это все из-за моих родственничков — они всегда были одержимы роскошью, — с горечью прошипел Мэтти. — Ты ни за что не отгадаешь, что мне сказал Найл в машине. Он…

— Лисетт здесь, — прервала его Салли.

Мэтти долго смотрел на жену огромными янтарными глазами. Затем вдруг рассмеялся и, покачав головой, начал целовать ее лицо.

— Мэтти, я не шучу, — в отчаянии взвыла Салли. — Она заявилась и бродит повсюду, брызжа ядом.