Книга Шикарная женщина бьет тревогу, страница 15 – Татьяна Крузе

— Речь о нашей совместной жизни! — Урс выполз из ванной и с силой ударил костяшками пальцев по новому кухонному столу.

Он был не так уж неправ, но я терпеть не могу, когда бьют костяшками по столу.

— Мы не только две стороны в наших отношениях, но еще и личности с собственными интересами и хобби, — отважно прочла я назидание.

— Уж не хочешь ли ты погоню за преступниками назвать хобби?! — Урс рассвирепел. Он по-прежнему не орал во гневе, но его уши стали цвета вареных омаров. — Это не что иное, как твердолобое упрямство. И к тому же глупое.

Я ополоснула кипятком заварочный чайник — внешне совершенно хладнокровная, внутри на все двести десять градусов.

— Значит, ты хочешь сказать, что я твердолобая, упрямая и глупая?

— Именно.

— Тогда все понятно.

— Совершенно верно. И ты будешь держаться от этого подальше!

— Помечтай! Только не в нашей постели. У меня разболелась голова. Можешь переночевать сегодня на диване в гостиной.

Что Урс позже и сделал. Но, когда на следующее утро я проснулась, готовая попросить у него прощения и пообещать все, что он хочет, его уже и след простыл.

БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Вожак всегда прав, даже когда неправ!

И держите себя соответствующим образом.

В записке, пришпиленной кнопкой, сообщалось, что он уехал на гольф и до вечера я могу на него не рассчитывать. Так что на завтрак к Силке я потащилась одна. Зато в отместку накануне я не напомнила ему поздравить с днем рождения тетушку, о чем сам он, естественно, напрочь забыл.

Вечером ему собственная мамочка три четверти часа давала нагоняй по телефону. После чего у Урса разыгралась мигрень. Наша холодная война достигла температуры, близкой к абсолютному нулю.

На этот раз мне пришлось спать на диване.

Обедали мы с Алекс в «Фай суши», японском ресторане на Ротебюльплатц. Японцев там вовсе не наблюдалось, зато было море сырой рыбки, которая ехала по узким транспортерам и соблазнительно улыбалась мне.

Я схватилась за тарелку с желтым ободком. Оплата здесь производится по цветовой системе, а желтый цвет — самое дорогое блюдо. Уж не знаю, что это была за рыбка, но выглядела она благородно. А мне хотелось сделать себе что-то приятное.

Драная киска, сидевшая по другую сторону транспортера, тоже нацелилась на эту тарелочку. Естественно, мои сильные пальчики были проворнее, чем ее тощие костлявые лапы.

— Извините, но мне кажется, я первая захотела эту рыбу, — прошипело над транспортером, и острые когти вцепились в край моей тарелочки.

Я извиняюще улыбнулась. Как улыбается синий кит частичке планктона, перед тем как ее проглотить.

Легким рывком я дернула на себя тарелочку. Драная киска — так надушенная «Шалимар», что он бил мне в нос и по эту сторону, — не успела вовремя убрать лапы, ее приподняло со стула и локтями она сбила с ленты две тарелки с зеленым ободком. Две зеленых равны как раз одной желтой, если посмотреть с финансовой точки зрения. Вот вам пожалуйста.

Алекс всего этого не заметила. Она пялилась в свой «асахи» (что, как вы, без сомнения, знаете, обозначает японское пиво).

— Ну, так что? Рассказывай! — потребовала я с набитым ртом.

Перед этим я не заметила, что бухнула на мой нежно-розовый свежий рыбий трупик чересчур много хрена, и, задыхаясь, судорожно замахала кельнеру, который подлетел и по собственному почину заново наполнил зеленым чаем мою чашку. Я жадно заглотила его.

— Пришло еще письмо. С фотографией… — Алекс запнулась.

Она подняла с пола свой неизменный «дипломат» и из бокового отделения вытащила розовый конверт.

В конверте оказался клочок бумаги, ксерокопия фотографии, изображавшая Алекс, совершенно голую, в крайне неблагоприятной для нее позе на собственной постели.

Под «неблагоприятной» я имею в виду не то, что она производила неприятное эстетическое впечатление от фигуры. Напротив, фигурка была что надо! Я тут же на месте дала себе слово так же регулярно заниматься йогой, как Алекс.

Мое «неблагоприятная» касалось больше позы, которая — на мой дилетантский взгляд — по причине прикованного наручниками извивающегося тела делала невозможным всякое сношение. Хотя… я повертела фотку вверх ногами, влево, вправо, подняла на просвет… Ну, может быть, справился бы человек-змея, опытный в вывихах «Камасутры»… Алекс вырвала листок у меня из рук.

— Лучше повесь его на входные двери! — прошипела она и перевернула изображение лицом вниз.

Только теперь я заметила, что на оборотной стороне были наклеены несколько слов:

ЭТО ФОТО Я РАЗМЕЩУ КАК СЛЕДУЮЩЕЕ.

— Что значит «следующее»?

Алекс выловила из «дипломата» пачку сигарет. ~ Вы не могли бы здесь не курить? — промямлила Драная киска из-за транспортера. Алекс еще даже не прикурила! — Иначе я окажусь в роли пассивного курильщика, а это еще более нездорово, чем…

— Чепуха! — рявкнула я в ответ. — Если рядом с вами двое трахаются, вы от этого не забеременеете!

Вообще-то я не курю, но ради такого случая вырвала сигарету у Алекс из рук и демонстративно пустила дым по ту сторону транспортера.

Драная киска вскочила, сцапала свой пакет от «Луи Вуитон» и возмущенно бросилась прочь из «Фай суши». А потому как в своей ярости она, разумеется, забыла оплатить счет, оба наших кельнера помчались за ней. Разыгравшийся вслед за этим на Кальвер-штрассе спектакль доставил удовольствие многочисленным туристам и местным любителям бегать за покупками в обеденный перерыв.

Я между тем придавила окурок и посвятила себя Алекс, которая хоть и была в этот день в своем обычном деловом прикиде, но выглядела как-то не так. Наверное, дело было в дисгармонии цвета: к серому костюму она надела ярко-розовую блузку и зеленые «лодочки». Вся эта история, похоже, вывела ее из равновесия больше, чем я думала.

С момента ее исповеди прошло больше недели. Из-за стрессовой ситуации в своей жизни я как-то подзабыла о щекотливом положении Алекс. Бедняжка определенно сидела как на горячих углях и каждую секунду ожидала финального удара подлеца. По счастью, ее шантажист вел себя как улитка: ему доставляло больше удовольствия мучить Алекс, чем увидеть результат — читай: «капусту».

— Одну фотографию он послал моему шефу.

— А, черт! — большего выразить по этому поводу я не могла.

Алекс опрокинула остатки своего пива:

— Это та, с каучуковой маской, на ней меня трудно узнать.

— А по родимому пятну на попе? — поинтересовалась я.

Алекс наморщила лоб:

— Ты что, думаешь, мои коллеги когда-нибудь видели его?

Раньше мне и самой пришел бы в голову простой ответ, я бы даже с пеной у рта убеждала, что это пятно не видел ни один из ныне живущих, разве что врач, который принимал ее при рождении — настолько стерильное впечатление всегда производила на меня Алекс. Но с тех пор как я увидела ее садомазохистские фотки, я уже не была уверена.