Онлайн книга «Кармелита. Роковая любовь»
|
— Хорошо, я вас слушаю. — Олеся, я сегодня разговаривал с Астаховым. Миротворец, блин! Он принял в корне неверное, ошибочное решение. Я очень старался исправить его, но, увы, не удалось… Мне нужно письмо, которое сегодня должен написать Астахов. Так я буду хотя бы знать суть его предложений и буду знать, как нам защищаться дальше. — Какое письмо? — Адресовано Зарецкому. Принеси его мне. — Да, но… Как же я это сделаю?! — Ты работаешь в доме. Придумай что-нибудь! — А если я не смогу? — Сможешь! Идеальным вариантом было бы, если бы письмо вообще не попало к Зарецкому. — Вы хотите, чтобы я украла?! Но меня же сразу уволят! А то и под суд отдадут… — Я понимаю. Поэтому и говорю: красть не надо… Красть вообще некрасиво. Об этом и в святых книгах сказано: «Не укради!». А вот заповеди «Не ксерокопируй!» в Библии нет. А посему копия этого письма должна быть у меня в любом случае! Обязательно! — Скажите, а можно… так… чтобы ни у кого ничего не брать?! Я хочу помочь! Но… не могу! — Девочка моя, мы о чем с тобой договорились, когда я тебя из тюрьмы выпи кивал?! Да, я понимаю — нелегко заниматься непривычным делом в первый раз. А потом, может быть, как-нибудь и привыкнешь… Форс задумался. К чему это словоблудие — зачем он красуется перед своим невольнонаемным работником. Правду-матку надо резать: — И все же лучше, если бы у меня оказался оригинал. Это зачлось бы как… как… двойной срок. Извини за напоминание. * * * Обстановка была почти романтическая — Сашка пил пиво в кафешке, в нескольких сантиметрах от Маргошиной груди. Сашкина любимая все переживала неожиданный финал цыганского представления: — Да, жаль, ливень хлынул. Концерт ваш раньше времени закончился. — И очень даже хорошо, что раньше времени. — Это почему? У тебя такой костюм забавный, медвежонок мой любимый. А если бы ты еще и запел… Я так ждала, когда петь начнешь. Сашка понурил голову: — Марго, признаюсь тебе, я не пою. — Вот те на! Цыган, и не поет! — Вот по лошадям я первый! А петь — не пою, слуха нет… — Слух у всех есть! — строго сказала Марго. — Ну-ка напой что-нибудь! — Что, прямо здесь, что ли? — А чего в долгий ящик откладывать?! Вдруг у тебя талант! — Ну, неудобно как-то. Здесь же люди. — Люди, говоришь… Марго задумчиво посмотрела на Сашку. Потом обвела взглядом кафешку. Негусто. В одном углу — два человека и в другом — три. Любовь к Сашке и его, Сашкина, уверенность в себе стоят того! Марго решительно встала и громко сказала: — Так, кафе закрыто, — и, пока никто ничего не успел сказать: — Санитарный час! Ближайшее культурное заведение — в тридцати метрах. Посетители попытались возмутиться. Но эти хилые попытки были легко отбиты нежным напором Марго. — Завтра приходите! Все будет замечательно. Прошу вас, завтра… Так, благодарю. Завтра ждем вас снова. Всего хорошего. Марго заперла дверь кафе, подошла к растерянному Сашке, села за столик. — Вперед. Давай, расслабься и спой чего-нибудь! — Марго, я же тебе сказал, у меня слуха нет! — Это не тебе решать! Давай пой! А я оценю. — Ладно, но я тебя предупредил… — Что у вас там есть? «Очи черные» — это русская песня или цыганская? — Это русский цыганский романс. — Ну, давай. В знак русско-цыганской дружбы!.. — Очи черны-я-а-а… — затянул Сашка неуверенно. — А громче можешь? — Очи страстныя-а-а… — А еще громче можешь? Давай! — Очи жгучия-а-а… И прекрасныя-а-а… Сашка неуверенно замолчал. — Посмотри, какой голос! Видишь? — Теперь вижу. — Тебе ж любой артист позавидует! — Тебе понравилось? — Конечно, отлично! Только теперь давай чуть по-другому. От души. И в унисон. — В уни… что? — В унисон, вместе то есть! Смотри, следи за моей рукой! Вступаем. И… И они запели, сначала неуверенно и робко. А потом Сашка все уверенней вторил красивому мощному голосу Маргоши. И обнявшись, они затянули с такой страстью и искренностью, что сами чуть не прослезились: Очи черные, очи страстные, Очи жгучие и прекрасные. Как люблю я вас, как боюсь я вас, Знать, увидел вас я в недобрый час!.. * * * Увидев отца, Кармелита испугалась по-настоящему. — Папа, — совсем по-детски сказала она. — Я сейчас все объясню! — Выйди! — коротко бросил Баро. — Папа, я… Максим не дал ей договорить, встал впереди, ограждая ее. — Господин Зарецкий… — А ты помолчи! Я с тобой потом поговорю. Кармелита, выйди! — Папа, я выйду, но обещай, что ты ничего с ним не сделаешь! — Я просто с ним поговорю. По-мужски! — Знаю я ваши мужские разговоры! У него еще рана не зажила! Ну пожалуйста… Папа?! — Хорошо. Я обещаю! Я раненых не добиваю. Рыч, уведи ее в машину. И ждите меня. Кармелита вышла из комнаты (как можно быстрее, чтобы не идти рядом с Рычем). Напоследок с тревогой посмотрела на Максима. Баро медленно подошел к Максиму, как будто собирался начать драку. Макс стоял на месте, сложив руки на груди. Оба яростно смотрели глаза в глаза. — Я предупреждал тебя, — сказал наконец Баро, — чтобы ты близко к моей дочери не подходил. Мне лучше знать, что ей нужно для счастья! — А если вы его разрушаете?! — Это ты его разрушаешь! Она невеста! Чужая невеста! А ты ее позоришь! — Неправда! Я хочу ее сделать счастливой! — Я гляжу, ты собрался уезжать. Ну так уезжай. И мне будет легче, и в городе будете спокойней. — О чем вы говорите? — О погроме, который ты устроил на кладбище! — Я вам, господин Зарецкий, уже сказал, что не имею к этому никакого отношения! — Я тебе не верю. Уезжай отсюда, по-хорошему прошу. — Вы мне угрожаете, господин Зарецкий?! — Я не угрожаю, я — предупреждаю… И больше предупреждать не буду. Надеюсь, ты меня понял. — А если я не уеду?! |