Онлайн книга «Разлучница»
|
Там в темноте на ступеньках сидел Фальк. Он обернулся. Свет из гостиной отражался в его глазах. Он сделал жест рукой, приглашая ее сесть рядом. Некоторое время они молча смотрели на ночной сад, где росли розы и тихо шелестели березки. Ежик, пыхтя и фыркая, вышел на ночную охоту. — Сегодня ровно год с тех пор, как ты была здесь, — задумчиво произнес Фальк — Через одиннадцать дней будет ровно год со дня смерти Северина. Мне не хватает его. С этим Жасмин при всем желании не могла согласиться. Ни за кем она не скучала так мало, как за Севериной, но сказать об этом сейчас было бы бестактно. — Да, я за ним сильно скучаю, — повторил Фальк и бросил на нее короткий взгляд. — У Северина были свои слабости, но все равно мне не хватает брата. И не только потому, что мне приходится выполнять его работу… — Разве тебе не нравится делать такие покупки, как Лейпцигский завод пластмасс? — выдавила из себя Жасмин. — Ради удовольствия я не стал бы его покупать. Кроме того, не подумай, что я жалуюсь. Просто я еще не привык тратить те деньги, которые зарабатываю, а их сумма неуклонно растет. Даже страшно. К сожалению, я еще не умею этим наслаждаться. Правда, приходится много работать. Три недели назад я первый раз спустил на воду «Santa Lucia», но еще ни разу не выходил на ней в море: нет времени… Жасмин не нашлась что сказать. — Н-да, — ничуть не смутившись, продолжал он. — Наверное, мне не на что жаловаться. Прости, я не спросил, как у тебя дела. — Все хорошо, спасибо. В его глазах что-то блеснуло. — А мама думает иначе. Она говорит, что тебе в этом году досталось. И вероятно, я в этом тоже виноват. — Не стоит об этом говорить. — Жасмин, у меня еще не было возможности поблагодарить тебя за твою заботу, за то, что ты помогла Ахиму и Ксандре помириться. Но кажется, они все-таки не слишком хорошо понимают друг друга. — Жаль. — Но прежде всего я благодарен тебе за то, что ты сделала, когда приезжала Николь. Сердце Жасмин бешено забилось. Он знает! — Это… это не имеет к вам никакого отношения. Все, что произошло, касалось исключительно меня и Николь. — Да ну? Но ведь… — Фальк, я прошу тебя, ни слова больше об этом. Я надеюсь, что никогда больше не услышу имени Николь. — Но ты же… — Пожалуйста! Он сжал губы, и Жасмин глубоко вздохнула. Она чувствовала, что его одолевают сомнения. — Надеюсь, — начал Фальк спустя некоторое время, — Роня и мама не слишком давили на тебя, когда попросили приехать? Что на это можно сказать? — Думаю, ты не жалеешь, что приехала в Пеерхаген? Жасмин заставила себя улыбнуться. — Нет, конечно же. Твоя мама — чудесная женщина. Кто мог бы противостоять ее напору и энергии? И Роня просто замечательная. Я очень к ней привязана. Она услышала, как Фальк тихонько засмеялся. — Странно, — продолжил он. — Я никогда точно не могу сказать, что ты имеешь в виду. Ты всегда приветлива и вежлива, в нужный момент говоришь приятные вещи. И не то чтобы возникало ощущение, будто ты говоришь неискренне, нет… Я верю, что мама тебе нравится. Это мне, как маменькиному сынку, очень льстит. И то, что вы с Роней замечательно понимаете друг друга, тоже очевидно. Все, казалось бы, так просто, но в то же время так сложно! — И что я должна ответить тебе? — недовольно откликнулась Жасмин. — Я такая, какая есть, уже не переделаешь… — Я вовсе не собирался критиковать тебя, Жасмин. И уж совсем не хотел, чтобы ты изменилась. Но я, честно говоря, не понимаю одного. — Что ты имеешь в виду? — Ты… Ты даже не поинтересовалась, почему я женюсь на Лауре. Жасмин горько усмехнулась, чувствуя, как ее раздражение начинает перерастать в ярость. — Но это же очевидно. Кроме того, Роня мне все очень хорошо объяснила. Она, между прочим, против этого брака и жаловалась мне, что ты не считаешься с ее мнением. Девочка заявила, что снова собирается сбежать от вас. Глаза Фалька блеснули. — Представляешь, она попросила меня, чтобы я приехала и расстроила вашу свадьбу. — И что? — Что «и что»? — Жасмин заметила, что ее руки дрожат. — Я хочу предупредить тебя: Роня не получит больше денег на карманные расходы, а значит, не сможет оплатить твои услуги. Жасмин вскочила. Неужели ему мало? Если все это видится именно так, то терять действительно нечего. Не говоря ни слова, она повернулась и стала подниматься по ступенькам террасы. Фальк тут же встал. — Погоди! Свет из окна упал на его лицо. Глаза Фалька сверкали, губы приоткрылись. Жасмин глубоко вздохнула. — Какой же ты… самоуверенный идиот! Ты что, действительно думаешь, что мне, кроме денег, ничего не надо? Да, признаю, я вела себя не всегда порядочно. Да, иногда я лгу. У меня очень сложная жизнь. Но одно ты должен знать, Фальк: у тебя нет права на то, чтобы тебе никто никогда не лгал. Ни за какие деньги мира ты не купишь себе эту привилегию. Никто не может решить за тебя, честен с тобой человек или нет. И никаких гарантий при этом тебе никто не даст. Это не так-то просто. Наоборот, это очень трудно, потому что в тот момент, когда люди научились говорить, они, наверное, изобрели ложь. Возможно, ложь и была единственной причиной, ради которой человек заговорил. Фальк стал на одну ступеньку с Жасмин, вплотную приблизившись к ней, но она тут же отступила в сторону. — Ты спрашивал себя, — продолжала она, — почему Северин так боялся впасть в немилость. Ты, несомненно, смелый человек. Но ты тоже боишься, Фальк. Ты боишься обмануться и поэтому не хочешь полагаться на незнакомого человека. Именно поэтому ты женишься на Лауре. Что тут еще скажешь? Фальк стоял словно громом пораженный. Жасмин резко повернулась и убежала через гостиную в прихожую, а оттуда по лестнице к себе в комнату. На диване сидел Понтер Розеншток и, вынув сигару изо рта, с удивлением смотрел, как его сын с искаженным лицом ворвался в гостиную секундой позже и остановился как вкопанный, увидев, что ее уже нет. — Она бежала так, как будто черта увидела, — заметил Понтер Розеншток. — Но по-моему, ты выглядишь вполне прилично. Фальк подошел к бару и налил себе в стакан содержимое первой попавшейся бутылки. Стакан в его руке дрожал. Отец тем временем снова закурил, видимо не рассчитывая, что сын ему что-то объяснит. Фальк подошел к креслу и рухнул в него. То, что он налил себе в бокал для виски, оказалось самой настоящей вишневкой. — На пару слов, папа, — сказал Фальк. Тот поднял на него серые глаза. |