Онлайн книга «Безумная звезда»
|
Сама передняя… В общем-то, Ринсвинда обеспокоило не то, что она была значительно больше, чем весь домик казался снаружи. Учитывая нынешнее положение дел, он бы саркастически рассмеялся, если бы кто-нибудь сказал ему, что бочку пива нельзя вместить в кружку. Интерьер передней, который относился к ранне-склеповому стилю и отличался обилием черных драпировок, тоже ничуть не взволновал его. Его обеспокоили часы. Они были очень большими и занимали промежуток между двумя дугообразными деревянными лестницами, покрытыми резными изображениями вещей, которые нормальные люди могут увидеть только после интенсивных занятий чем-то противозаконным. У часов имелся очень длинный маятник, и он раскачивался с медленным «тик-так», от которого у Ринсвинда мороз пробежал по коже, потому что это было нарочито неспешное, действующее на нервы тиканье, которое ясно давало понять, что каждый «тик» и каждый «так» отрезает новую секунду от вашей жизни. Это был один из тех звуков, которые недвусмысленно намекают на то, что где-то, в каких-то гипотетических песочных часах, из-под ваших ног вылетело еще несколько песчинок. Нечего и говорить, что нижняя половина маятника было заточенной как нож и острой как бритва. Что-то постучало Ринсвинда по пояснице. Он гневно обернулся. – Послушай, ты, сумкин сын, я ведь сказал тебе… Это был не Сундук. Перед Ринсвиндом стояла девушка – серебристоволосая, серебристоглазая и несколько ошарашенная. – О-о, – сказал Ринсвинд. – Гм. Привет? – Ты живой? – спросила она голосом, который ассоциируется с пляжными зонтиками, маслом для загара и прохладными напитками в длинных бокалах. – Ну, надеюсь, что да, – ответил Ринсвинд, гадая, хорошо ли его железы, где бы они ни были, проводят сейчас время. – Хотя иногда я в этом сомневаюсь. А что это за место? – Это дом Смерти, – ответила девушка. – А-а, – Ринсвинд провел языком по пересохшим губам. – Что ж, приятно было познакомиться, но мне пора бежать… Она всплеснула руками. – О, не уходи! У нас здесь нечасто бывают живые люди. А мертвые – такие зануды, как ты считаешь? – Уф, да, – с жаром согласился Ринсвинд, поглядывая на дверь. – С ними, небось, не поболтаешь. – Только и слышишь: «Когда я был жив…» да «В наше время мы действительно знали, как дышать…», – она положила ему на руку маленькую белую ладонь и одарила его улыбкой. – Они настолько непоколебимы в своих привычках. Жуткая скукотища. Такие церемонные. – То есть закостеневшие? – подсказал Ринсвинд, которого тащили в сторону арки. – Вот именно. Как тебя зовут? Меня – Изабель. – Э-э, Ринсвинд. Извини, но если это действительно дом Смерти, то что здесь делаешь ты? На мой взгляд, ты не похожа на мертвую. – О, я здесь живу, – она пристально посмотрела на него. – Надеюсь, ты пришел не затем, чтобы спасти свою погибшую возлюбленную? Папочку это всегда раздражает, он говорит, хорошо, мол, я никогда не сплю, иначе меня постоянно будил бы топот юных героев, которые приходят сюда, чтобы забрать с собой толпу глупых девчонок. – Что, часто такое бывает, да? – слабо поинтересовался Ринсвинд, шагая рядом с ней по затянутому черной тканью коридору. – Все время. Но мне кажется, это очень романтично. Только когда уходишь, важно не оглядываться. – Почему? – Не знаю, – пожала плечами она. – Может, вид не очень впечатляющий. А ты, вообще, герой? – Э-э, нет. Не в том смысле. На самом деле совсем нет. Фактически даже меньше того. Я просто зашел сюда в поисках моего друга, – обречено сказал он. – Ты его случаем не видела? Маленький, толстенький, много разговаривает, носит очки, забавная одежда? Пока он говорил, его преследовало ощущение, будто он упустил нечто крайне важное. Он закрыл глаза и попытался вспомнить последние несколько минут разговора. Потом озарение ударило его, как мешок с песком. – Папочка? Изабель скромно потупила глаза. – Вообще-то я приемная дочь, – призналась она. – Он говорит, что нашел меня, когда я была маленькой девочкой. Все это очень печально… – ее лицо вдруг прояснилось. – Но пойдем, познакомишься с ним – сегодня у него в гостях друзья, и я уверена, что ему будет очень интересно с тобой встретиться. Он не так уж часто общается с людьми в неформальной обстановке. И я, по правде говоря, тоже, – добавила она. – Извини, – остановил ее Ринсвинд. – Мы ведь говорим о Смерти, я правильно понял? Высокий, худой, пустые глазницы, мастак по части обращения с косой? Она вздохнула. – Да. Боюсь, внешность говорит не в его пользу. Несмотря на истинность уже упоминавшегося факта, что Ринсвинд имел к магии примерно такое же отношение, как бузина в огороде – к дядьке в Анк-Морпорке, за ним тем не менее сохранялась одна привилегия, которая предоставляется людям, занимающимся искусством волшебства. На пороге смерти за ним должен был явиться сам Смерть (вместо того чтобы перепоручить эту работу какому-нибудь второстепенному мифологическому персонажу в человеческом обличье, как оно обычно бывает). Благодаря своей неорганизованности Ринсвинд уже несколько раз не умер в назначенное время, а если в мире и есть что-то, чего не любит Смерть, так это когда люди заставляют себя ждать. – Послушай, я думаю, мой приятель просто куда-то отлучился, – объявил волшебник. – Он всегда так, это история всей его жизни, приятно было познакомиться, должен бежать… Но она уже остановилась перед высокой дверью, обитой пурпурным бархатом. С другой стороны двери доносились голоса – жуткие голоса, такие голоса, которые обычное книгопечатание будет не в состоянии передать до тех пор, пока кто-нибудь не изобретет линотипную машину, встроив туда эхоотображатель и, если это возможно, шрифт, который будет выглядеть как нечто сказанное слизняком. Вот что они говорили. – ТЫ НЕ МОГ БЫ ОБЪЯСНИТЬ ВСЕ С САМОГО НАЧАЛА? – Ну, если ты пойдешь с любой карты, кроме козыря, Юг возьмет две взятки, потеряв при этом одну Черепаху, одного Слона и одно Главное Таинство, а потом… – Это Двацветок! – шепнул Ринсвинд. – Я узнаю этот голос где угодно! – МИНУТОЧКУ… ЮГ – ЭТО ЧУМА? – Ты чем слушаешь, он же все объяснил. А что, если бы Голод – как это там – пошел с козыря? Это был причмокивающий, одышливый голос, практически заразный уже сам по себе. – А, тогда ты смог бы побить только одну Черепаху вместо двух, – с энтузиазмом ответил Двацветок. – Но если бы Война с самого начала сдал козырь, они не добрали бы две взятки? – Вот именно! – И ВСЕ-ТАКИ Я НЕ ПОНЯЛ. РАССКАЖИ-КА МНЕ ЕЩЕ РАЗ ПРО БЛЕФ, МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ, Я УЖЕ НАЧАЛ УЛАВЛИВАТЬ ОБЩИЙ ПРИНЦИП. |