Книга Наше лето, страница 56 – Холли Чемберлен

– Намереваешься свести меня с этим образцом добродетели? – спросила я полушутя.

– О нет! Трей голубой. Я рассказала о нем потому… ну, подумала, он тебе понравится.

– И думаешь, что Уин мне не понравится.

Долгое молчание.

– Да, – выговорила она наконец. – Думаю, Уин тебе не понравится. Но ты, возможно, не понравишься ему, так что это не важно.

– Вот как? Ладно, приду.

Интересно, станет ли эта обновленная Клер такой же раздражающе прямолинейной, как я сама? Неужели я породила монстра?

Так или иначе, мы с Даниэллой шикарно разоделись. Ее вариант шика – платье с поясом, по ее словам, последний крик моды и современный вариант старой модели Дианы фон Фюрстенберг. Понятия не имею, кто это такая.

Для меня же это означало блузку цвета парижской лазури – Даниэлла долго не верила, что мне известен такой оттенок, – и черные брюки из «Гэп». Я купила их на распродаже, а всем известно, что лучшие брюки – те, что куплены на распродаже.

И кому интересно, существовал ли месье или леди фон Гэп?

– Я так рада, что мы наконец-то познакомимся с Уином, – заявила Даниэлла, сунув в рот крохотный пирожок.

– По-моему, тебя больше интересует бесплатное угощение.

– Бесплатное угощение тоже неплохо, особенно когда вкусное. Шампанское пробовала? «Вдова Клико». Одно из лучших.

– Не пью шампанского.

– О, ради Бога, Джинси! Почему тебе нравится разыгрывать из себя грубое ничтожество, когда в тебе столько же утонченности, сколько в любой из нас? Не могу понять, почему ты стараешься это скрыть.

Спорить с Даниэллой не было смысла. Если ей хотелось воображать меня мисс Эмили Пост, [25] ради Бога, кто против?

Подошедшая Клер представила нас Уину, выглядевшему как тысячи других американских парней. Средний рост, аккуратно подстриженные каштановые волосы, карие глаза, синий костюм, остроносые туфли.

По-моему, ничего выдающегося. Даже его обаяние было каким-то усредненным.

Может, именно это и привлекло Клер к Уину.

Все лучше она, чем я, особенно если вспомнить Рика, его жестокую прямоту, помятую одежду и пристрастие к музыке в стиле блюграсс.

Несколько минут мы болтали о том о сем, но тут с другого конца зала Клер помахал высокий красивый парень, и она, извинившись, отошла.

– Мой брат. Он и Клер, можно сказать, родственные души, – сообщил Уин, вяло согнув руку в запястье в старом как мир жесте.

И неожиданно этот парень, лишенный индивидуальности, показался мне назойливо громогласным и невыносимо предсказуемым.

– Что? – резко спросила я. – Что это значит?

– Разве не поняли? Трей. Он гей. Гомик. Не знаю, откуда он взялся такой. В нашей семье никогда не было голубых.

Насколько это тебе известно, дурья башка.

– Правда? – допытывалась я, стараясь не плюнуть ему в физиономию.

– Да. Не то, чем можно гордиться. Я имею в виду Трея.

– Насколько я знаю, Трей был учителем? – сдержанно осведомилась Даниэлла.

Мне следовало бы знать, что она дипломат. Мастер вести беседу даже с кретинами.

– И что сейчас он хочет стать юристом, – продолжала она. – Клер, кажется, упоминала, что Трей недавно получил престижную премию.

– О да, – выдавил Уин, словно признание заслуг брата требовало огромных усилий. – Среди Каррингтонов тупиц нет.

Даниэлла поспешно ущипнула меня за руку. Я прикусила язык. На несколько минут. Но Уин не унимался.

– Когда Трей признался во всем, – доверительно продолжал он, – мне пришлось серьезно подумать, следует ли поддерживать с ним отношения. У матери едва не случился инфаркт. Пришлось срочно везти ее в больницу. Правда, она склонна все драматизировать, но представляете, какое потрясение? Отец собирался вычеркнуть его из завещания. Мы долго совещались, стоит ли оставлять его в семье. Ну, знаете, как это бывает.

– Не совсем, – отрезала я с широкой невинной улыбкой. – Видите ли, я не… Ой!

Даниэлла вонзила мне в ногу каблук-шпильку.

– Ради Клер, – прошептала она с застывшей улыбкой.

Уин был так поглощен собственными идиотскими разглагольствованиями и дурацкими рассуждениями, что не обратил внимания на нашу перепалку.

– Откровенно говоря, – продолжал он, вертя бокал с мартини, – не понимаю я этих голубых. Откуда их столько взялось? Куда катится общество? И чего они добиваются?

– А чего добиваетесь вы? – с видом жизнерадостной идиотки осведомилась я, игнорируя отчаянные знаки Даниэллы. – Своим покровительственным…

Но прежде чем я успела договорить, Даниэлла схватила меня за руку и, с ослепительной улыбкой махнув куда-то в пространство, потащила прочь от мистера Уинчестера Каррингтона III.

Мы нашли пресловутого Трея в одиночестве, он стоял у стойки бара с бокалом дорогого шампанского в руке.

– Ваш брат – жопа, – без обиняков заявила я, протягивая ему наполненную с верхом тарелку. – Креветок?

– Спасибо, – кивнул Трей, сунув в рот целую гигантскую креветку. – Знаю.

– Кстати, я Джинси. Подруга Клер. А это Даниэлла.

Трей представился и схватил с моей тарелки еще одну креветку.

– Не знаю, как Клер может с ним даже говорить, – продолжала я, все еще кипя гневом, – не говоря уж о том, чтобы выйти замуж. Иисусе! Так и тянет плюнуть ему в морду!

Трей проглотил креветку и ухмыльнулся:

– Я рад, что у Клер наконец объявилась такая подруга, как вы. Ей нужен защитник. Она должна научиться посылать его куда подальше. Она неплохая девочка. Просто ею слишком долго помыкали.

– Да-да. Клер классная, и все такое. Но я хочу знать, как вы-то выносите здешнее общество. Вы что, святой? Как вы вообще можете находиться в одной комнате с Уином? Он омерзителен!

– Да, он кретин, жалкий и пошлый тип, – сухо согласился Трей, – но, кроме всего этого, он еще и мой младший брат. Родные всегда чем-то обязаны друг другу. Даже если приходится притворяться, что все друг с другом ладят.

– Значит, как человек вы куда лучше меня, – вздохнула я.

– А вот в этом стоит усомниться.

– Просто вы плохо меня знаете.

– Вы не выглядите сволочью. Поверьте, я их немало повидал в жизни.

– Внешность может быть обманчива.

– У меня суперлазерное зрение.

– Ладно, выиграли, – засмеялась я. – Я действительно не так уж плоха.