Книга Хочу ребенка!, страница 23 – Джейн Грин

Боже. Воспоминания.

Она обдумывает, не убрать ли постель, а потом, свернувшись клубочком на диване, посмотреть телевизор, но вместо этого забирается под одеяла с тошнотворной чашкой кофе, делает потише и принимается переключать каналы.

– Что ты делаешь? – пошатываясь и моргая, Белла вваливается в гостиную.

На ней короткое кимоно сиреневого цвета, и Джулия улыбается, увидев, как безупречно она выглядит даже в четыре утра.

– Не могу спать. Слишком взбудоражена. Я тебя разбудила? Извини, что так грохотала?

– Не-а. Не беспокойся, ты не виновата. Стены как будто из бумаги сделаны, – она зевает и потягивается, потом замирает как вкопанная. – Джулия, что это за хреновину ты пьешь?

– Кофе.

Белла осторожными шажками приближается к кофейной чашке, наклоняется и нюхает.

– Это не кофе. Это собачья моча.

– Знаю, – Джулия с несчастным видом косится на свою чашку с уже остывшим варевом. – И на вкус так же отвратительно, как и на вид.

– Душа моя, если бы на вкус это было так же отвратительно, ты бы в жизни не сделала ни глоточка. Какого черта ты не достала перколятор? У меня даже есть фильтры.

– Последний раз я слышала слово «перколятор» в 1976 году, – смеется Джулия, чувствуя себя идиоткой.

Белла пальцем показывает на большую кофеварку со стеклянным чайничком для кофе в комплекте, которая стоит на самом видном месте, прямо посреди кухонного стола.

– А ты думала, это что такое? – Белла качает головой, достает фильтры и наполняет кувшин водой. – Нарезанная печенка?

Джулия смеется:

– Извини. Кстати, чем ты питаешься, когда бываешь дома? Твой кухонный шкаф – это просто позор. У Марка случился бы сердечный приступ.

– Марк, конечно, мне очень нравится, но не пошел бы он к чертям собачьим, – Белла включает кофеварку и облокачивается на стол. – Что касается продуктов, в этом городе дома никто не ест.

– Что, никогда?

– Никогда. Смотри, – она открывает дверцу духовки. Внутри лежит нечто, подозрительно напоминающее стопку свитеров. – Идеальное место для хранения кашемира, – хохочет она, а Джулия пораженно качает головой.

– Значит, ты дома только кофе пьешь?

Белла качает головой:

– Вообще-то, это тоже редкость. Утром по пути на работу забегаю в «Старбакс» на Второй и беру диетический латте, Я эту хреновину уже тысячу лет не использовала.

– Замечательно, – Джулия берет жестянку с кофе. – Неудивительно, что срок годности этого кофе кончился еще в прошлом феврале.

– Какая разница? – Белла споласкивает чашку Джулии под краном, чтобы налить новую порцию кофе. – Ты сама только что хотела выпить кофе в гранулах с прокисшим молоком. Выпей это, моя дорогая, – Белла протягивает Джулии чашку дымящегося кофе, – …и тебе покажется, будто ты умерла и попала в кофейный рай. Точно. Я иду спать.

– Не уходи, – умоляет Джулия, но Белла качает головой и исчезает в спальне.

– Кто рано встает, тому бог подает. Спи, моя крошка, стройные ножки. Увидимся утром. – Она посылает Джулии воздушный поцелуй и исчезает.

– Какого черта? – Джулия продирает веки и видит Беллу, которая носится по гостиной в малиновых расклешенных спортивных штанах и черном топике с открытым животом и с треском поднимает жалюзи.

– Проснись и пой, проснись и пой! Помнишь, что я говорила про стройные ножки? Мы с тобой, моя дорогая, отправляемся в спортзал.

– Ты что, с катушек съехала? – стонет Джулия, утыкаясь лицом в подушку, чтобы закрыться от солнечных лучей, которые проникают в комнату. – Который час?

– Полседьмого. Самое время часок потренироваться.

– Полседьмого? Я только полчаса назад уснула.

– Почему? Что же ты делала?

– Телевизор смотрела.

– И что, нашла что-нибудь интересненькое?

– А как же! Канал «Развлечения!». Смотрела обалденную программу о каком-то вундеркинде, правда, раньше я о нем никогда не слышала… он потом еще скатился и стал наркоманом и алкоголиком.

– Гарри Карлуччи?

– Откуда ты знаешь?

– Он побывал гостем всех ток-шоу в городе.

– Включая твое?

– Естественно.

– Ладно. Я выбилась из сил, и единственное, на что сейчас способна, вернуться в постель, – Джулия натягивает на голову подушку и поворачивается лицом к окну. – Желаю приятно провести время. Увидимся.

– Ну уж нет. Не выйдет. – Белла срывает с нее одеяло и принимается пихать ее, не оставляя Джулии другого выбора, как выбраться из кровати. – Раз уж ты в Нью-Йорке, веди себя как настоящий житель Нью-Йорка. К тому же небольшая тренировка тебе не повредит.

– Ну спасибо.

– Не потому, что ты разжирела, а потому, что тебе необходимо высвободить эндорфины – гормоны счастья. Клянусь жизнью, если после спортзала ты почувствуешь себя ужасно, я больше тебя заставлять не буду.

– Клянешься, что это всего лишь один разочек?

– Только если ты почувствуешь себя ужасно, – Белла смотрит на часы. – Черт! У нас всего десять минут. В спальне – спортивная одежда и запасные кроссовки. Я буду в ванной.

Через десять минут Белла выходит из ванны. На ее лице – искусно нанесенный макияж. Выглядит она поразительно. Голова высоко поднята и вид у нее та кой, будто она собралась на премьеру.

– Белла! Не могу поверить, что ты накрасилась в спортзал!

– Дорогая, и тебе нужно сделать то же самое. Говорю тебе, там полно вакантных мужиков.

– Ну уж нет. – Джулия затягивает хвостик старенькой черной резинкой. – Я буду чувствовать себя чучелом. Ты готова?

Они выходят из квартиры и ровно тридцать секунд ждут лифта, потом спускаются на первый этаж еще одиннадцать минут и двадцать четыре секунды. На каждом этаже к ним присоединяются еще несколько жертв спортзала.

– Как ты до сих пор жива? – сквозь сжатые зубы шипит Джулия, готовая убить всех, если лифт еще хоть раз остановится.

Белла поводит плечами:

– Это же Нью-Йорк. Приходится платить за то, что живешь на тридцать пятом этаже.

– Выпендреж, – ворчит маленькая костлявая старушка с прической, похожей на шлем, и миниатюрной таксой подмышкой.

Потом улыбается, и Джулия улыбается в ответ.

– Могло быть и хуже, – обращается к старушке Белла. – Если бы я жила в пентхаусе.

– Кофе? – с предвкушением произносит Джулия, заворачиваясь в пальто.

Они шагают по Третьей улице по направлению к спортзалу.