Онлайн книга «Свадьба Аманды»
— Или жить у него, или два месяца обшаривать «Лут» [7] и закончить в какой-нибудь иммигрантской дыре. — Но Фулхэм… Там же такая публика… Алекс вздохнул: — Что, старая песня про закрытые школы? Ты чего, совсем опошлилась? — Да, и еще мне нужен годовой доход, легкая и хорошо оплачиваемая работа в издательстве и длинные, мерцающие белокурые волосы. — Хватит, Мел, не гони волну. В конце концов, надо же мне где-то жить. В смысле, нельзя же… не можем же мы жить вместе! Я помедлила всего лишь одно мгновение. — Нет, конечно, нельзя. — Это даже не было похоже на мой голос. Повисло молчание. Наконец Алекс произнес: — Мне правда очень жаль, что я так насвинячил со своим отъездом. Но причина в том, тыквочка, что подобные вопросы… ты хочешь решить слишком быстро. Я и вернулся-то всего пару недель назад. Остынь немного, хорошо? — Верно. Все верно. Что ж, позвоню попозже. — Нет, Мел, не будь такой. Ты сама себя заводишь. Я ведь про то что — нет никакой спешки… Я повесила трубку. Пропади все пропадом! Хоть напяливай футболку с надписью «Женщина с ненормальными запросами; выходит из строя без постоянного внимания и моментального отклика. Театральные склонности. К независимой жизни без мужчины не приспособлена. По отношению к друзьям неверна. В слезы ударяется на ровном месте». Вот в слезы-то я и ударилась. Знаю, что прошло всего десять дней, — но это же после десятимесячного отсутствия, и то, оказывается, по моей вине, а на самом-то деле… Снова появился босс. — Девочка моя дорогая, мне так жаль! В отделе по маркетингу все пойдет прекрасно, вас там все полюбят. Думайте об этом не как о понижении, а как о новых возможностях! Ну-ну, будет, будет. Платок у него был без единого пятнышка. — И из-за соседки тоже не надо так убиваться. Я отчаянно пыталась сообразить, какого черта я вообще должна из-за нее беспокоиться, и, на свое счастье, вспомнила. — Вы не можете взвалить на свои плечи заботу обо всем мире. Вот что я вам скажу. — Выражение лица у шефа стало заговорщицким. — Возьмите-ка выходной. Я ни единой живой душе не скажу. Я изобразила шок, но в то же время вымученной улыбкой подтвердила свою готовность к соучастию. — Конечно, обычно я так не делаю, но вам просто необходимо отдохнуть. И правда милейший человек на свете. Он даже проводил меня до двери, нарочито громко рассказывая про какой-то новый вымышленный проект. На миг у меня возникло странное ощущение дежа-вю, а потом я очутилась на свежем воздухе — ура! Свободный день, а я в глубокой депрессии, и мой парень переезжает в Фулхэм. Чем бы заняться? Можно, скажем, пройтись по магазинам. Я рассудила, что раз я в депрессии, то вполне заслуживаю такое развлечение и могу отправляться в магазины с чистой совестью. Линда уже два года не повышала плату за аренду, так что я была вполне платежеспособна. И хотя подмышки у меня не были выбриты и белье, предназначенное специально для магазинов, я не надела, я все же прямым ходом направилась на Риджент-стрит. Там уже вывесили рождественские гирлянды, хотя на дворе был еще только октябрь. Впереди еще столько зимних месяцев. И Алекс бросит меня, потому что я — алчная корова. А моя лучшая подруга его ненавидит. А соперница моя выйдет замуж и будет жить в роскоши. И нога у нее на два размера меньше! Я опять едва не расплакалась прямо посреди улицы, но взяла себя в руки, прибегнув к старому испытанному средству (представила, что давний школьный недруг, во всем добившийся успеха, проходит мимо, видит меня и злорадно хохочет), и зашагала к супермаркету «Диккенс и Джонс». Запах духов подействовал успокаивающе. Я бродила по «Хоббс» и раздумывала, а не сменить ли мне имидж и не заделаться ли пай-девочкой. Вырядиться в коричневое… ох, нет — с моими-то каштановыми волосами, мышиными карими глазами и коричневатыми веснушками, да я превращусь в одно большое ходячее недоразумение. В отделе распродаж я примеряла то одно, то другое, в том числе и брючки длиной до середины икры. Они были малы мне на целый размер, зато их уценили с семидесяти девяти фунтов девяноста девяти пенсов до четырнадцати фунтов девяноста девяти пенсов, и, кто знает, может, они и в самом деле меня преобразят. Возьмем Фран: были же у нее в детстве нескладные, длинные руки-ноги, а теперь они само совершенство. В примерочной было душно и тесно, я то и дело вываливалась за портьеру, пытаясь натянуть эти штаны. Когда я наконец влезла в них и увидела в зеркале свое выпирающее, как опара, отражение, мне стало совсем уж скверно. «Посмотри на себя, — сказала я себе. — Вообразила себя жалким ничтожеством, приперлась сюда и превратила свои ноги в две толстые розовые сосиски. Что с тобой творится?» Я вывалилась из примерочной в надежде, что от зеркала в полный рост будет больше толку — ха-ха, — и беспомощно уставилась на растрепанные патлы, потную красную физиономию и тяжелые бедра. Глаза — видимо, в знак протеста против слез — просто исчезли; остались только две черные кляксы от туши для ресниц. Хорошо, Алекс поблизости не шляется, утешила я себя. И увидела Энгуса. Он топал мимо в какой-то жуткой брезентовой куртке с ярко-оранжевой изнанкой капюшона. Господи, только бы не заметил! Но Энгус поднял голову и увидел в зеркале мое отражение. В первый момент он будто бы даже обрадовался, но тотчас опомнился, сообразив, кто я такая — подружка Аманды, любовница Алекса. Он приблизился с чопорным видом. — Привет. — Какого черта ты делаешь в отделе женских штанов? — воскликнула я, решив, что лучшая защита — нападение. — Да вот, маме на день рождения подарок ищу. Что это с тобой? — Ничего. Все прекрасно. — Хорошие брюки. — Да пошел ты! Ох, извини. — Мне вдруг надоело быть стервой. — Я не то хотела сказать. День выдался поганый, взяла выходной, надеялась развеяться, а стало еще хуже. В общем, сыта по горло! — Вот оно что. Так мы и стояли — я в нелепых розовых кальсонах, на которых даже молния не сходилась, и Энгус, нахохлившийся в своей брезентовухе. — Чаю с лепешками хочешь? — вдруг спросил он. Я шмыгнула носом. — С удовольствием. Мы сидели в кафе, среди богатых шумных дамочек. Интересно, что они думают про нас с Энгусом? А может, невооруженным глазом видно, что это озлобленный младший братец жениха моей врагини? Вид у меня был уже не столь плачевный — после того, как я безжалостно стерла остатки туши, расчесала волосы и влезла обратно в свой темно-синий брючный костюм. Зад у меня в нем не так выпирал, но, с другой стороны, и грудь казалась плоской. |