Книга Я тебя люблю, и я тебя тоже нет, страница 31 – Соня Адлер

Я заметалась. Зеркало — импровизированный «праздничный стол» — окно… Часы. Прошло меньше десяти минут. Так… сигареты?

Я покурила у окна, глядя на часы.

Почти пятнадцать минут. Зеркало — окно — стол — окно… сигарета. Я вышла на улицу и стала кружить перед входом. Может, пробки? Я вернулась в здание.

Зеркало — надела очки с диоптриями зачем-то — окно и сигарета. Часы — двадцать минут!

Я снова вышла. Еще одна сигарета. Я не успела докурить — она вынырнула из-за угла и, сразу увидев меня, распахнула руки, улыбаясь. В левой руке была темно-красная роза.

Увидев розу, я почему-то растерялась. Она подошла.

— С днем рождения! — И протянула розу.

— Спасибо! Как неожиданно…

— Почему? — Удивилась она.

— Спасибо, что пришла. Идем? — Я потянула дверь и пропустила ее вперед.

— Осторожнее только. Здесь темно и рельеф сложный.

Мы зашли в комнату. Я взяла у нее куртку. Она осталась в свитере и в светлых джинсах. Другие, чем вчера.

— Вот здесь я обитаю. Практически все время, — я сняла свои дурацкие очки.

— На работе живешь?

— Почти. Садись, куда тебе удобнее, а я пока найду что-нибудь под розу.

Она послушно сидела, пока я суетилась, отыскав какую-ту бутылку под цветок и наливая воду. Поставила «вазу» и села сама.

— Ну, что? Выпьем? За знакомство сначала — давай?

— Ну, давай за знакомство, — смущенно улыбнулась она.

Я стала разливать:

— Говори, когда остановиться.

— Достаточно! Грамм тридцать…

— Ну, давай!

Мы чокнулись. Я осторожно пронаблюдала за ней. Ну, водку она пьет без смущения — хорошо, наш человек!

— Угощайся, это все тебе, я почти не закусываю…

— Угощаюсь!

Она вела себя довольно спокойно, совсем не нервничала. Интересно, почему она все же согласилась прийти? К незнакомой странной тетке. Я закурила. Она оставила ветчину и полезла в свой рюкзак. Улыбаясь, кинула на столик пачку сигарет. Это был Winston, суперлегкий, на который я перешла после знакомства с Чудой.

— Ой! а я и не заметила — ты куришь такие же сигареты?

— Да я случайно их вчера купила. Я не курю вообще-то… — И закурила.

— Давай по второй? Теперь уже за меня! Скажи мне что-нибудь, — я разлила.

Она взяла неуверенно рюмку:

— Не умею я тосты говорить… За твой день рождения.

— Спасибо, — я улыбнулась и выпила.

Последующие тосты произносила я сама. Наливала часто, и она не отставала от меня. Однако — пить ла малява! Она слушала мой треп и вежливо отвечала на какие-то незначительные вопросы — об учебе, о родителях, о друзьях, об интернете, о музыке…

А я уже слегка захмелела. Меня мучило неудовлетворенное любопытство — традиционные у девушки сексуальные интересы или нет? В ее правом ухе я заметила серебряное колечко. У меня было тоже — только в левом, — прошлым летом мне его вставила Кирка. Вообще-то, выглядит она как дайк… Но это может ничего и не значить… Хотя я обычно не ошибаюсь…

Я решила идти напролом, как всегда:

— Аня, а девушками ты не интересуешься? — И взяла ее под прицел своего взгляда, с интересом ожидая реакции на вопрос.

— Кхм… интересный вопрос, — она явно замялась, но на лице — никаких эмоций.

— Или давай так. У тебя интим был? С девушкой.

Она потянулась за сигаретой:

— Не было…

— Неинтересно? Не хочешь?

Она прикурила:

— Хм… Ну, почему… хочу.

— А что мешает?

— Не знаю, не там хожу, видимо.

— Так у тебя никого нет?

— Нет….

— Ну, считай, что теперь пришла, куда надо.

— Угум, — она постучала сигаретой о пепельницу, не глядя на меня.

— А ты влюблялась?

— Да нет… не влюблялась, вроде.

— Ка-а-ак?

— Она кинула на меня взгляд:

— Да… так, как-то…

— Слуш, а мальчики у тебя были?

— Был, — она усмехнулась. — Один раз.

— Один раз — был? Или один мальчик?

— Один мальчик и один раз, — она улыбнулась.

— И что?

— Да ничего…

— Не то?

Она пожала плечами. Я решила принять эту пантомиму за ответ и снова налила.

— Ну, ладно. Давай по последней. За нас, за девушек!

— Давай, — она затушила недокуренную сигаре ту и все так же храбро выпила.

Я почти не закусывала, и меня неслабо развезло. Она сидела напротив, на стуле с колесами для передвижений по кабинету без отрыва задницы от производства. Вытянув ногу, я зацепила носком и потащила стул с девушкой к себе.

Она тихо ойкнула, машинально схватившись рукой за сиденье, чтобы не потерять равновесие, и покорно подъехала… только зрачки чуть расширились.

Когда стул уперся в мое кресло, я убрала ногу и, наклонившись к девушке, медленно провела руками по ее телу снизу вверх, пока у меня под ладонями не оказались два нежных бугорка.

Она молчала и даже не двигалась. И как будто ждала.

Я отстранилась и принялась стягивать с нее свитер, а она подняла руки, чтобы помочь мне. Под свитером был тонкий топик, который я тоже вознамерилась отправить следом за свитером. Она все так же умилительно помогала мне. Лифчика не было. У нее была очень нежная кожа и пахла, как у ребенка. И сама она выглядела такой беззащитной с обнаженной маленькой грудью и худенькими плечами. Я снова наклонилась и осторожно взяла и выпустила губами ее сосок. Она чуть вздрогнула.

— Не замерзнешь?

— Не… — она все так же почти не двигалась. Я быстро содрала с себя все, что было выше пояса. Невежливо залепив своей одеждой «морду» принтера, я обхватила девушку руками и, потянув к себе, сильно прижала ее тело к своему. Неожиданно она резко задышала.

Меня удивляло, как она себя вела. Как примерная ученица за первой партой в школьном классе. Она пыталась угадать каждое мое движение и желание и старательно выполнить каждое мое «задание».

Заниматься этим на катающихся стульях было, конечно, весело, но не очень удобно. Я кинула на пол штору, на которой летом принимала солнечные ванны во дворике нашей конторы. Было хотя и жестко, но возможности явно расширились. Мне, правда, на удивление самой себе, хватило разума удержаться в этих походных условиях от вторжения в самую интимную часть ее тела. Но вот от вторжения, может быть, в самую нежную часть ее души девушку никто не спас. Как я поняла много позже…