Книга Я тебя люблю, и я тебя тоже нет, страница 59 – Соня Адлер

Девушка очень внимательно посмотрела, будто ждала меня.

Не то чтобы я растерялась. И не то чтобы я разозлилась. Мне даже было приятно, что я ошиблась в смоделированном образе неожиданно вторгшегося персонажа. Она мне даже понравилась. Даже мелькнуло ощущение, что мы не чужие. Может, кто-то из моего детства?..

Но все же ее появление было неуместно.

Я сочинила равнодушие в своем взгляде и, ото рвавшись от непонятных глаз, от которых на самом деле почему-то не хотелось отрываться, неубедительно изображая независимость, развернулась и медленно приблизилась к окну на площадке, как бы небрежно кинув на подоконник свой рюкзак. «Почему это я должна бежать? Вот сейчас постою, побуду сколько захочется и пойду, когда захочется», — уговаривала я себя, делая вид, что увлечена видом за окном, на самом деле чувствуя какое-то нелепое волнение. Спиной я видела, как плавает вокруг девушки сигаретный дымок, тянется ко мне, стоящей у окна, и опутывает меня, как липкая паутина.

«Да, ну, млин, в самом деле! « — И только я, решившись уйти отсюда, сделала полдвижения, как услышала ее голос:

— Извините, у вас не будет огня?

Я обернулась.

— У меня потухла сигарета, — показывая смущение, чуть улыбнулась она и тут же, легко поднявшись, двинулась вниз по ступеням.

Я достала зажигалку, из всех сил пытаясь скрыть дрожь, черт бы ее побрал! «И чего это я??»

Она подошла совсем близко и взяла мою дрожащую кисть с горящей зажигалкой в свои руки. Мягко, ненавязчиво взяла и, прикурив, спокойно отпустила. Сделала шаг назад, подняла взгляд, и я увидела, какие красиво-зеленые у нее глаза. Она улыбнулась:

— Спасибо.

Я кивнула молча и снова, отвернувшись, зачем-то уставилась в окно, понимая, что самый момент уходить, и почему-то я этого не делаю.

Мы обе продолжали молчать, и я слышала, что она не двигается с места, и знала, что она смотрит на меня. Я потеряла способность двигаться, подоконник больно впился мне в ребра, и мне хотелось прижаться к прохладному оконному стеклу — так жарко стало моей коже. Усиливавшийся стук крови в висках оглушал меня, и я не услышала, как она двинулась, — я увидела совсем близко к своему лицу ее руку с сигаретой, тянувшуюся к открытой форточке. Она кинула сигарету, и ее рука исчезла из поля моего зрения… только тепло ее тела, приблизившегося совсем, стало медленно, но неумолимо сносить мне крышу.

Она стояла так, за моей спиной, почти вплотную касаясь, стояла какое-то время, не двигаясь. Потом ее руки тихо и уверенно заключили меня в кольцо, и она прижалась ко мне так сильно, что даже сквозь одежду я почувствовала все изгибы ее тела,

Я замерла, не имея сил ни на малейшее движение, а сердце готово было разбить мне грудную клетку.

Спустя какое-то мгновение ее раскрытые ладо ни мягко двинулись по моему телу вниз, дерзко тревожа по пути грудь, живот, и, спустившись, сильно прижались к самому низу живота. Я не шевелилась, упорно не отрывая невидящего взгляда от оконного стекла, и тихо умирала, чувствуя, как горячая влага предательски топит меня снизу.

Почему-то меня нисколько не удивило, что она действовала уверенно, словно совсем не сомневаясь в моем желании. Ее ладонь то чуть отпускала, то нежно усиливала давление. Жаркий воздух застрял у меня в горле — я напряженно вслушивалась в движение рук. Молния моих брюк поползла вниз, и я послушно раздвинула ноги. Ее прохладные пальцы, оттянув резинку трусиков, коснулись набухших губ, и их словно дернуло электрическим разрядом. Жаркий комок вырвался из горла сладким стоном — девушка быстро зажала мне рот свободной ладонью, чуть слышно пахнущей сигаретным табаком.

— Тихо! — шепотом приказала она.

Ее другая ладонь уверенно легла на мою возбужденную плоть и властно начала двигаться. Я не видела ее, и только тепло ее легкого дыхания где-то за мочкой уха тревожило своей близостью, и почему-то хотелось, очень хотелось, чтобы ее грудь, живот, бедра еще крепче прижались ко мне.

Между ног сладкой болью билось второе сердце и, вдруг взорвавшись, накрыло лавой страстно ожидаемого «прихода». Я снова застонала, не удержавшись.

— Тшшш, — в ее шепоте я уловила смех и тут же разочарованно почувствовала, как она чуть отстранилась — отпустила меня.

Лестничная площадка неожиданно заполнилась тишиной. Я не поворачивалась. С раскрытой молнией и обожженной ласками вульвой я тупо продолжала смотреть в окно и ждала, когда она вернется.

И она вернулась.

Ее руки вновь сильно оплели мою талию, недолго подумали и уверенно стали пробираться под одежду, нашли мою грудь, резко сдернули вверх лифчик и почти грубо стали ласкать.

Набирая темп, она резко развернула меня лицом к себе, на мгновение ослепив взглядом желто-зеленых глаз, и принялась терзать мои соски губами. Языком. Зубами. Нескончаемая сладость ласк была пыткой, но прерывать ее не хотелось, и, только она отпускала мою грудь, я хватала эту дерзкую голову и жадно притягивала к себе вновь и вновь.

На нижней площадке щелкнул дверной замок.

Мгновенно картинка вернулась в фокус.

Я застыла, потеряв на время жизнеспособность. Она тоже остановилась, но, в отличие от меня, не отреагировав на неожиданное вторжение опасности никаким видом мимикрии. Она ровно перевела свое внимание с моей измученной груди на вмешавшийся шум, слегка развернувшись в сторону уходящего вниз лестничного марша.

Внизу протопали чьи-то шаги, вызывая во мне резонансный стук сердца, и милостиво затихли за входной дверью подъезда.

«Bay!»

Она снова повернулась ко мне. Чуть помедлив, сделала шаг назад и остановилась, продолжая внимательно смотреть мне прямо в глаза. И в тьме ее зрачков мне вдруг почудилось что-то такое, что тут же вернуло уходящий испуг. Тело медленно, до боли, стало заливать свинцом. Не в силах отвести взгляда от нарастающей кошачьей желтизны ее глаз, я не увидела — почувствовала — руку, с силой просунутую в зев моих брюк. Рука напряглась, крепко сжимая в кулак джинсовую ткань.

И рванула. Властно. Грубо.

Я почти упала на нее, но соприкосновение наших тел не вызвало прежней сладкой истомы. Дыхание сковало холодом.

Я сделала слабую попытку освободиться от боли, но она не отпустила.

Я теряла волю.

Ее руки принялись сдирать с меня джинсы.

— Нет!

Она толкнула меня к подоконнику и приказала взорваться.

— Нет…

Теряя равновесие, я видела, как приближается ко мне размытое в тумане страха пятно ее лица.

— Не на…

Я потеряла волю.

… Джинсы с трусами повисли на одной ноге; подняв голые колени, я упиралась пятками в подоконник. Она раздвинула мои ноги и вошла пальцами в меня.

Я слышала только свое испуганное дыхание, и ее пальцы, жестоко обшаривающие мое влагалище, добирающиеся до самой матки. Это казалось бесконечным… бесконечным… бесконечным… бесконечным!