Книга Разлуки и радости Роуз, страница 50 – Изабель Вульф

— Потому что ты кое-что узнала о своей матери? — тихо проговорил он.

— К тому же мне уже тридцать девять, и время не ждет.

Наступила неловкая тишина. Мы молча закончили ужин, и Тео поднялся с места.

— Что ж, тогда прощай, лю… ой, извини, — поправился он. — Я пойду.

— Я вымою посуду, — сказала я. — Спасибо за ужин. Передавай привет Бев и Треву.

Тео взял газету, которая все еще была открыта на моей странице, и я подумала, что он хочет отнести ее наверх. Но вместо этого он сложил ее пополам, подошел к мусорному ведру, нажал на педаль и поднял крышку.

— Нет! — прокричала я.

Он уставился на меня.

— Что?

— Не выбрасывай!

— Почему?

— Потому что я не хочу.

— Извини, — произнес он. — Я думал, ты любишь, чтобы в доме был порядок.

— Я не это имела в виду.

— О, ты сдаешь газеты в макулатуру? Я не знал.

— Нет, — произнесла я, заливаясь краской. — Нет. Просто там…

— Что? Что там, Роуз?

Мои глаза вдруг почему-то наполнились слезами, и голос сделался тонким и высоким.

— Там моя колонка! — пропищала я.

— Извини, я не подумал. Мне казалось, у тебя есть еще экземпляр.

— У меня есть.

— О. — Тео был в замешательстве. — Тогда почему нельзя выбросить этот?

— Потому что… ммм… я просто не хочу, чтобы ты его выбрасывал.

— Но почему? У тебя же еще есть!

— Да, но дело не в этом.

— Так в чем же дело?

О боже. Ну как же ему объяснить?

— Роуз, в чем дело?

— Не могу сказать.

— Почему?

— Потому что ты подумаешь, что я дура, вот почему.

— Нет, не подумаю.

— Подумаешь!

— Скажи, и увидим.

— Хммм…

— Давай, — мягко поддразнивал он меня.

— Ну… — В горле застрял комок, и я с трудом могла говорить. — Просто у меня есть один пунктик…

— Какой пунктик?

— В этой газете моя фотография и слова, которые я написала, — выпалила я, — значит, и меня тоже выбрасывают на помойку.

— Господи, действительно, глупость какая, — сказал он. — Вообще-то, это ненормально.

— Я понимаю, но ничего не могу с собой поделать, — зарыдала я.

— Тебе не кажется, что ты слишком бурно реагируешь?

Тоже мне, психиатр чертов!

— Ни капельки! Вовсе я не бурно реагирую, Тео!

— Ладно, ладно, согласен.

— А тебе не кажется, что ты слишком бурно отреагировал, когда твоя мачеха выбросила фотографию твоей матери?

— Да, Роуз, но это была единственная ее фотография. Зато существуют миллионы копий этой газеты, и, значит, тебя все время выбрасывают.

— Да. Но меня выбрасывают люди, которых я не знаю, поэтому это не имеет значения, но тебя-то я знаю — оттого это и важно. Это все равно если бы ты меня засунул в мусорное ведро!

Руди почувствовал, что я разгорячилась, и захлопал крыльями.

— Тебе нужно к психиатру! — закричал он голосом Эда, покачиваясь на своей жердочке. — И это все на сегодня, наша программа подошла к концу. До свидания!

— Извини, — сказал Тео. — Я не хотел тебя обидеть. Возьми… — Он протянул мне газету и надел куртку. — Мне пора, я пошел к Бев.

— Ну и иди! Иди к Бев прямо сейчас и меняй ее чертовы лампочки, но, между прочим, мне тоже не мешало бы их поменять!

— Роуз, — тихо произнес Тео и задержался в дверях. — Не пойми меня неправильно, но, по-моему, в словах Руди есть доля здравого смысла.

— Ну спасибо большое! — заорала я, когда он вышел из дома. Я стояла на кухне, онемев от ярости, и тут зазвонил телефон. Если это мой маньяк, то на этот раз он получит по первое число, подумала я, снимая трубку.

— Алло!! — рявкнула я.

— Ммм… Роуз?

— О, привет, Генри, это ты.

— Я… просто… хотел спросить тебя кое о чем.

— Да? В чем дело?

— Роуз… ты в порядке?

— Нет! — взорвалась я. — Не в порядке! Вообще-то, я просто в бешенстве! Руди предложил мне сходить к психиатру, и Тео его поддержал! Можешь себе представить, как эти двое обнаглели?

— Ну… а почему он это сделал?

Я рассказала Генри о случае с газетой.

— Ага, — медленно проговорил он. — Понятно.

— Ты же никогда не выкидывал мои статьи, Генри, признайся?

— О нет-нет-нет, — выпалил он. — Между прочим, — продолжал он, — я до сих пор их храню. В отдельной стопке. Нет, я уверен, что ничего не выкидывал.

— Правда? Генри, это так мило с твоей стороны. Но Тео так ничего и не понял. Сказал, что я «слишком бурно реагирую». Бесчувственное бревно. Он такой бестактный.

— Мм… Роуз, надеюсь, он тебя сейчас не слышит?

— Нет, — ответила я. — Он пошел к Бев.

— К Бев?

— Беверли, помнишь, она была на балу.

— А, да, конечно. Девушка в костюме Дега.

— Она живет по соседству. Они с Тео очень подружились, — несчастным тоном произнесла я.

— Правда?

— О да, — проникновенно проговорила я, — очень. Он все время бегает к ней. По любому поводу. Вот сейчас, например. Вкручивает ей лампочки, представь себе! Прямо по Фрейду. Ввинчивает лампочки! Наверняка он скоро к ней переедет, я ни капельки не удивлюсь. И я опять останусь одна. Генри, ты слушаешь?

— О да, я только уронил сумочку.

— Так что ты хотел спросить?

— Ну… ммм… что же я хотел спросить? Ах да. В субботу я встречаюсь с Беа, — объяснил он. — Мы идем в Военный музей. — Он громко расхохотался. — И я подумал — может, потом пригласить ее на ужин? Хотел спросить, какую кухню она любит. Поэтому я и звоню. Чтобы задать этот вопрос.

— О. Ну, я даже не знаю.

— Она любит итальянскую еду? — спросил он. — Или, может, французскую? Или ей нравится индийская или тайская кухня? Или китайская, турецкая, а может, даже польская?

Что за бред он несет?

— Генри, — сказала я, — почему бы тебе не спросить у нее самой?

— Точно. Отличная идея. Превосходная стратегия. Так я и сделаю. Спрошу у нее. Может, поужинать в Клубе военно-морского флота? Там готовят отменные профитроли.

— Пока ты будешь заигрывать с Беа, мне предстоит ужин с влюбленной парочкой. Белла хочет познакомить меня со своим новым возлюбленным.