Онлайн книга «Стеклянная свадьба»
|
– Шесть, пять… – Настоящая жара. Температура поднялась. Прощальный подарок уходящего лета. – Четыре, три… – Давайте же насладимся им напоследок. – Два, один. – В мои планы это определенно входит. – И ноль. – Счастливых выходных! – Спасибо, Фейт. – Увидимся на следующей неделе. Я почти бегом выскочила из студии и отправилась домой досыпать, а потом собирать вещи. Я заранее уложила поводок Грэма, его миску, матрасик, немного еды и «Скуби Снэкс». – Мы отправляемся в роскошный отель, – объясняла я, причесывая его, – так что ты должен выглядеть сногсшибательно. С Питером мы договорились, что он встретит нас в соседнем квартале, чтобы никто не увидел. В конце концов, соседи ведь уже привыкли к тому, что я езжу в машине Джоса. – Итак, куда мы направляемся? – осведомилась я с улыбкой, как только мы с Грэмом устроились в машине. Была ровно половина пятого. – Это тайна, – ответил он. – Графство Камден? – Нет. Немного южнее. Грэм стоял на заднем сидении, как обычно, положив голову на левое плечо Питера. – Ему нравится твоя новая машина, – заметила я, опуская солнцезащитный козырек. – Конечно, нравится. Ему нравятся «роверы». Кстати, он так и не кидается на Джоса? – Раз уж ты сам спросил, я тебе отвечу – нет. Похоже, Грэм заключил с ним перемирие. Возможно, ему это просто надоело, – добавила я. – Да нет, Грэму просто стало жаль беднягу. Правда, Грэм? Я уверен, Грэм сейчас сидит и думает: «Эх, бедолага, если бы он только знал…» – Что ты сказал Энди? – Что я в Шотландии, с автором, работаем над горящей рукописью новой книги. – И она «купилась»? – Насколько я понял. – И она не будет звонить тебе на мобильный? – Я постараюсь звонить сам каждые два-три часа, чтобы она нам не докучала. Мы мчались на северо-запад, мимо Брэкнелла и Рединга, оставляя позади милю за милей. Грэм спал, свернувшись калачиком, убаюканный мерным покачиванием автомобиля. Позже, съехав с магистрали, мы свернули на Сиринсестер и продолжили путь по небольшой дороге, с полосой леса по правой стороне. Слева бегущие холмы, разделенные невысокими каменными стенками, полыхали осенними красками. Потом мы проехали Бислей, где дома медового цвета светились, как старинное золото, в лучах вечернего солнца. Наконец мы въехали в Пейнсуик и затормозили перед особняком эпохи Георгов. – Добро пожаловать в отель «Пейнсуик», – сказал Питер, паркуя машину. – Какая благодать! – ахнула я. Вдоль широкого фасада здания цвели неяркие розы. Слева тянулся итальянский балкон, увитый глициниями, за ним открывалась ровная лужайка для крокета. Узкие стекла высоких окон мерцали в лучах заката. – Ваша фамилия? – спросили нас на стойке регистрации. – Мистер и миссис Смит, – ответил Питер. Женщина одарила нас снисходительной приторной улыбкой. Ей было не впервой регистрировать пару под такой фамилией. – А это… – она посмотрела на собаку. – Грэм Смит, – сказала я, а Грэм встал на задние лапы, всем своим видом предлагая лизнуть ее в нос. – Ваша комната под номером один, второй этаж. Чемоданы поднимут прямо туда. Когда в нашей с Питером совместной жизни случались нелегкие времена, а это бывало нередко, я всегда мечтала о загородном отеле, и в моих мечтах он был в точности таким. В комнате оказалась кровать с роскошным пологом на резных столбиках, на стенах – обои в цветочек. Старинная мебель сияла, на туалетном столике покоились расчески и щетки с серебряными ручками. Из просторного эркера с мягким диваном посередине открывался вид на уходящие вдаль холмы с пятнышками пасущихся овец. Я открыла дверь в ванную и застыла: джакузи была таких размеров, что впору плавать, а рядом – о боже! – высокая стопка белых махровых полотенец. Вдруг меня осенила чудовищная догадка. – Питер! – позвала я. – Откуда ты узнал про эту гостиницу? Я имею в виду… Ты приезжал сюда с ней? – Нет, – ответил он. – Конечно же, нет. Я нашел ее через интернет. Внезапно в дверь постучали. Это был официант. – Ваше шампанское, сэр. Через пять минут Грэм уже был уложен перед телевизором смотреть свой любимый фильм с Делией Смит, в то время как мы с Питером сидели в ванной по шею в бурлящей воде. – Сегодня я научу вас делать булочки с маком, – говорила Делия. – Книга, которую ты сейчас якобы редактируешь, – спросила я, искоса глядя на Питера и потягивая шампанское, – о чем она? Он провел стопой по моему бедру. – «Язык жестов». – Язык жестов? Понятно. – Самое замечательное в них то, что… – Да. Язык жестов. – …что они быстро поднимаются. Питер отставил бокал и притянул меня к себе, наши руки переплелись. – Наливаете дрожжи в самую серединку… – Вот это, например, – сказал он, целуя меня, – знак симпатии. – Неужели? – пробормотала я. – А так? – И я положила ладонь ему на бедро. – И взбиваете, пока тесто не загустеет… – Да, это тоже. – Оно должно стать упругим и податливым. – Именно так. – А это, – сказал он, проводя рукой по моей груди, – считается знаком глубокой заинтересованности. – Вот как? – Теперь поставьте в тепло, чтобы тесто поднялось… – А это, – и он погладил меня по внутренней стороне бедер, – знак того, что нам страшно хорошо вместе. Мы одновременно поднялись и, не прекращая целоваться, перебрались на пол. – Потом положите их рядышком… – О, Фейт, – простонал Питер. Его лицо было прямо надо мной. – И не жалейте семян мака. – О, Питер, – прошептала я. – Я люблю тебя, Фейт. – А я люблю тебя. – Вот теперь пора ставить в духовку. Проснувшись на следующее утро, я долго лежала на спине. Приятно было ощущать прикосновение чистого льна к коже. Глубокое ровное дыхание Питера звучало как музыка. А когда солнце проникло в комнату сквозь щель в занавесе, я осознала, что случилось чудо. И тут же ощутила себя распутной, словно мадам Бовари. «J'ai un amant», [118] – произнесла я вслух. Ибо невинные игры закончились. Это был любовный роман. Я изменила, ужаснулась я. Я нарушила седьмую заповедь. Я совершила своего рода прелюбодеяние. И это было прекрасно, это было божественно! При воспоминании о Джосе меня кольнуло сожаление, но вины я не чувствовала. В моем сознании роман с Джосом уже закончился, это случилось прошлой ночью. И когда я вернусь, я скажу ему, как можно мягче, что мы не можем больше встречаться. Интересно, что он ответит, подумала я, но тут же поняла, что мне это, в общем-то, безразлично. Питер оказался прав. Я не люблю Джоса. Он был мне, конечно, приятен; с ним было интересно, он проявлял такое внимание, и, конечно, я привыкла к нему. Но сейчас мне не хотелось о нем думать. Я повернулась к Питеру и обвила руками теплое во сне тело. Он мужчина моей жизни, подумала я, положив щеку на его плечо. Мне никогда не будет нужен никто другой. Я почти что слилась с ним, мои ресницы коснулись его кожи. Он чуть пошевелился, открыл глаза и улыбнулся. |