Книга Замри, умри, воскресни, страница 22 – Мэриан Кайз

Последняя папина шоколадка съедена. Может, хоть это выведет маму из оцепенения. А то лежит целыми днями, погребенная под грудой конфет.

Да, конечно, в прошлый раз это была шутка — насчет ее преображения. Господи Всемилостивый! Кажется, с самого дня, когда папа ушел, она не снимала своего халата. И с его миской для каши так и не расстанется. Что до веса, то она скорее прибавила шесть кило, чем наоборот. Она беспрерывно жует шоколад, говорит: потребляя продукцию его фирмы, она чувствует себя ближе к нему. Целую,

Джемма.

P.S. Я заказала тостер, и теперь мне хочется рюкзак «Барби».

P.P.S. У Гельмута пышная соломенная шевелюра (вроде маминой), он всегда загорелый, у него высокий рост и подтянутая фигура, которая мне почему-то не нравится. Он предпочитает косметику «Ля-Прэри», самую дорогую, с экстрактом черной икры. Он оставил у нас в ванной баночку такого крема, я, конечно, не удержалась и попробовала, так на другой день он закатил мне скандал и обозвал воровкой. Я, конечно, все отрицала, но он заявил, что точно знает, что это я, что я оставила на крышечке отпечаток пальца и что только дикари могут запускать пальцы в такой утонченный продукт и отхватывать себе смачный кусок.

Я возмутилась такой характеристике и пожаловалась маме. Она сидела в постели в шелковом неглиже цвета устриц и вкушала завтрак — один ломтик поджаренного диетического хлеба со злаками с прозрачным слоем меда. Она уже была причесана и накрашена. Я сформулировала свою жалобу.

— Ну, дорогая, — вздохнула она. Никогда в жизни она меня так не называла. — Как бы мне хотелось, чтобы вы перестали ссориться и подружились.

— Не понимаю, что ты в нем нашла!

— Ну, дорогая… — Она повела выщипанной бровью — с каких это пор мама выщипывает брови? — Просто… он необычайно хорош в постели.

— К чему эти откровения? Я все-таки твоя дочь!

Она поднялась. Пеньюар едва прикрывал ее ягодицы. Для женщины шестидесяти двух лет у нее очень красивые ноги. Хотя она теперь всем говорит, что ей только сорок девять и в будущем году она отметит полувековой юбилей.

Я заметила, что, если ей сорок девять, значит, меня она родила в шестнадцать.

— Дорогая, я очень рано вышла замуж.

— А папе, стало быть, было тринадцать.

— Кому? — Она рассеянно улыбнулась.

— Папе. Моему отцу. Мужчине, за которым ты была замужем.

— Ах, это, — отмахнулась она, одновременно небрежно и с сожалением.

11

ТО: Susan…inseattle@yahoo.com

FROM: Gemma 343@hotmail.com

SUBJECT: Я живу в мире грез

Я написала небольшой рассказ. Думаю, тебе понравится.

Ноуэл Хоган спокойно наблюдал за матчем в гольф, когда сверху снова раздался сильный грохот, такой, что закачалась люстра. Гэри и Робби устроили у себя погром, но подняться и всыпать им по первое число у Ноуэла не было сил. Да и что толку, они над ним лишь посмеются. Он вернулся к матчу и сказал себе, что это нормально, когда дети кидаются телевизором, а не подушками.

Колетт отправилась в город и оставила детей на него. Сказала, это будет для него хороший шанс наладить отношения с психованными маленькими негодяями (это его слова, а не ее), но он не мог отделаться от подозрения, что ей просто захотелось пройтись по магазинам без виснущих на руках детей.

Спустя некоторое время грохот стих. Черт. Что еще? С упавшим сердцем он увидел, как Робби и Гэри входят в гостиную с одинаково порочным выражением лица. Забавно: оба — просто копия матери, но у нее выражение совсем не такое. Или…

Гэри взяла в руки пульт и небрежно переключила каналы.

— Я смотрю матч, — сказал Ноуэл.

— Старый козел! Это не твоя квартира.

Гэри пощелкала пультом, оставила без внимания все интересное и остановилась на трансляции официальных похорон какого-то кардинала. На экране медленно двигалась похоронная процессия.

Тишина в комнате нарушалась монотонными погребальными песнопениями.

Робби изрек:

— Мы тебя ненавидим.

— Да, ты нам не отец.

— Скорее тянешь на деда. Только еще старше.

Ноуэл молчал. Не мог же он им сказать, что он их тоже терпеть не может. Он еще надеялся завоевать их расположение.

— Она поехала тратить твои денежки, — продолжала Гэри. — Она же только из-за этого с тобой. Накупит всяких классных вещей себе, мне, Робби и нашему папе, а когда деньги у тебя кончатся, она тебя выгонит. Если ты к тому времени не окочуришься.

Своими грубыми ремарками Гэри попала в точку. Колетт и впрямь с ошеломляющей скоростью тратила его деньги.

— Съешьте по шоколадке. — Ноуэл знал, что дети любят сладкое.

— Да ну… Это дерьмо, а не конфеты. Вот «Ферреро Роше»…

Наконец в двери повернулся ключ. Слава богу. Вошла Колетт и бросила на стол кучу пакетов из «Маркса и Спенсера».

— Привет, любимый. — Она поцеловала Ноуэла в нос и лукаво добавила: — А у меня для тебя подарок.

Неужели пироги со свининой, обрадовался Ноуэл. С жирком вкуснее не бывает. Что за женщина! Правильно он сделал, что ушел от своей милой женушки, даром что та тридцать пять лет хранила ему верность.

Колетт полезла в сумку и выудила сверток, хрустящий точь-в-точь как пакет с пирогами. Но это оказались не пироги. Это был бюстгальтер. Нейлоновый, черный с бирюзовым. Довольно смелый. Рука Колетт нырнула обратно и достала такие же трусики.

— Милые штанишки, — бесстрашно произнес Ноуэл.

— Это не штанишки. — Колетт игриво швырнула в него кружевным клочком, тот приземлился ему на темечко, растрепав зачесанные через лысину волосы и наэлектризовав всю его седую голову. — Это упряжь.

Упряжь. Ноуэл знал, что это означает. Это означает, что сегодня она будет настойчива. Опять. Но сначала будет показ мод, Колетт станет выхаживать по спальне в своих модных трусиках, демонстрировать ему задницу и танцевать вокруг пресса для глажки брюк — за неимением шеста. И так — каждый вечер.

Она была ненасытна, он — вконец измучен.

— Там у тебя еще что-то в пакете? — спросил он, все еще надеясь на пирог со свининой.

— А как же! — Она выудила на свет такой же пояс с резинками.

Ноуэл жалобно кивнул. Безумием было ожидать, что она привезет ему пирогов со свининой. Никогда ему их больше не видать. Колетт говорит, он уже не молод, организм изношен, артерии все в бляшках.

Но низкокалорийная диета, на которой она его держала, была убийственна.

КОНЕЦ

Что скажешь? Может такое быть, правда? Вот было бы здорово! Все бы отдала, чтобы он только вернулся домой.