Онлайн книга «Замри, умри, воскресни»
|
Мы с дизайн ершей испытали миг отчаяния. Потом та прокашлялась и осмелилась высказать опасение, что шляпу поверх этого «каскада кудрей» придется делать величиной с ведро. Лесли парировала, повернувшись ко мне с визгом: — Все уладить! За что я вам плачу, спрашивается? Мысленно я проговорила: «Не волнуйтесь, я поработаю над законами физики. Может быть, поговорю с симпатягой мистером Ньютоном». Она вдруг тихонько рассмеялась и сказала: — Вы меня ненавидите, Джемма, правда же? Считаете меня избалованной дрянью. Признайтесь, смелее! Но я лишь округлила глаза и сказала: — Ну, что вы, Лесли, не говорите глупостей. Это же моя работа. Если бы я воспринимала такие вещи близко к сердцу, я бы занималась другим делом. На самом деле мне, конечно, хотелось завопить: «Да, да, я тебя ненавижу, да еще как! Жалею, что вообще взялась за это дело, чтоб тебе пусто было! А ты знай: никакие остроконечные рукава и шляпы не сравнятся с твоим остроконечным носом! Знаешь, как мы тебя все называем? Мотыга, вот как! Когда ты ко мне подлетаешь, у меня такое ощущение, будто в меня метнули томагавк. Вот так-то! И хотя я порой завидую, что у тебя такой заботливый отец, я ни за что не променяю свою жизнь на твою». Но ничего этого я, конечно, не сказала. Я молодец. Если кто-то сломает ногу и ему потребуется для фиксации стальная пластина, он вполне может взять у меня кусочек хребта для этой цели. Стресс усугублялся тем, что у меня теперь не было времени писать и появились признаки абстинентного синдрома. Я такое испытала, когда бросала курить. Все время думала только об одном и ходила злая как черт. Может, это и называется «муки творчества»? На третий день… Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Приехал парикмахер — сооружать «каскад кудрей», а я стала следить, как драпируют стены розовым шелком — от потолка до пола, как вдруг раздался бас: — Так вот та женщина, которая тратит все мои деньги! Я повернулась. Бог мой, это же сам Денежный Мешок! Да еще и с супругой. Много-много денег и много-много транквилизаторов — недурственное сочетание! Денежный Мешок был толстый и улыбчивый дядька — было видно, что он гордится своим дружелюбным и беззлобным нравом. Точнее — манерой себя держать. Он нагнал на меня страху, я сразу поняла: от всего его дружелюбия может вмиг не остаться и следа, и он призовет братков, чтобы те уволокли неугодную личность в какой-нибудь подвал, привязали к стулу и как следует проучили. — Мистер Латтимор? Рада с вами познакомиться, — соврала я. — А ну, скажите, этот ваш бизнес по устройству мероприятий — доходное дело? — спросил он. Бьюсь об заклад: доведись ему встретиться с британской королевой, он бы и ее спросил, доходное ли дело — быть монархом. От ужаса у меня застучали зубы. — Об этом лучше спрашивать не у меня. — У кого тогда? О господи! — У этой четы? У Франчески с Франциском? — спросил он. — У злодейской парочки? Это они, что ли, всю прибыль грабастают? Что мне было ответить? — Да, мистер Латтимор. — Что вы все: «мистер» да «мистер»? Не надо со мной церемонии разводить. — Как скажете… Мешок. Глаза миссис Латтимор вспыхнули огоньком, последовала небольшая, но пикантная пауза, после чего Мешок заговорил. — Меня зовут, — зловеще-спокойным тоном объявил он, — Ларри. На четвертый день… Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Прибыла воздуходувка — для создания эффекта «волн» из ткани. Мебель тоже уже выехала, новая остроконечная шляпа размером с ведро уже сооружалась, мне на подмогу прибыли Андреа с Мозесом, и все как будто налаживалось, как вдруг Лесли осенило. — Спальни выглядят чересчур обыденно! Надо их тоже украсить. Я не двинулась с места и, глядя ей в глаза, сквозь зубы отчеканила: — Вре-ме-ни-нет! Она невозмутимо выдержала мой взгляд и тоже отчеканила: — Най-ди-те-вре-мя! Я хочу, чтобы над кроватями висели эти пологи… Ну, как москитные сетки, только красивые. Серебряные. — Телефон! — закричала я Андреа, уже на грани. — Хозяйничайте тут без меня, а я пока скуплю всю серебряную парчу в Ирландии. Пришлось обзвонить все известные мне ателье: крупные, мелкие и даже портних-одиночек. Это было похоже на эвакуацию союзных войск в Дюнкерке. На пятый день… Подъем посреди ночи и поездка в Оффали. Привезли бокалы, но половина не пережила дальней дороги. Отчаянные попытки добыть еще. Это же не простые бокалы, а фужеры розового итальянского хрусталя. Но меня добили москитные сетки из серебряной парчи. Такой срочный заказ согласились принять лишь несколько портних-одиночек, и часть их мне пришлось строчить самой. Я просидела за машинкой всю ночь. Домой попасть не удалось — взамен я предложила маме прислать за ней машину и привезти ее в замок, обещая, что больше такого не повторится. Но она сказала, что одну ночь переживет и без меня. На шестой день… День празднества. Я не спала не знаю сколько, пальцы у меня исколоты, но пока все под контролем. «Приникнув ухом к земле и держа руку на пульсе» — это все про меня. Я исправно подмечала и устраняла все неполадки — включая двоих бритоголовых типов, на которых трещали по швам пиджаки. Охранники. Господи, до чего же страшные! Я поймала Мозеса. — Вон та парочка. Мы не могли бы найти охранников менее жуткого вида? — Эти? Это же братья именинницы. — И он побежал встречать менестрелей с лютнями и выдавать им их лосины и туфли с загнутыми носами. Остаток дня и ночи прошел в беспрерывной череде людей, которые подбегали ко мне со словами: — Джемма, в передней кто-то упал в обморок. — Джемма, у тебя есть презервативы? — Джемма, Мешок хочет чаю, а Эванс-Блэк забаррикадировался у себя в комнате и не дает чайник. — Джемма, менестрелей освистывают. Довольно жалкое зрелище! — Джемма, ни у кого не осталось наркотиков. — Джемма, братья Лесли подрались. — Джемма, жена Мешка с кем-то трахается, но это не Мешок. — Джемма, женский туалет засорился, а Эванс-Блэк не дает вантуз! — Джемма, Эванс-Блэк собрался вызывать полицию. А на седьмой день… Она солгала матери, что снова едет в замок убираться, тогда как этим занимались Андреа с Мозесом. А сама поехала к Оуэну и объявила: — Я хочу заняться с тобой сексом, но у меня нет сил. Можно я просто буду лежать, а ты сам все сделаешь? |