Книга Дневники няни, страница 50 – Эмма Маклохлин, Николь Краус

— Ты хорошо поел, Грейер?

— Да, — бормочет он, по-прежнему уткнувшись в руку. Но она уже не замечает его.

— Не могли бы вы пойти со мной?

Я следую за ней в столовую, где она останавливается и поворачивается так резко, что я едва не наступаю ей на ногу.

— Простите, все в порядке?

— В полном, — роняет она морщась. — Я только что закончила разговор с Джейн. Крайне важно, чтобы мы собрались всей семьей и вместе сообщили Грейеру о его п-р-о-в-а-л-е. Поэтому я прошу вас позвонить в офис мистера N. и узнать, когда он прилетает. Номера в кладовой.

— Миссис N., — окликает Джейн, выходя в холл.

— Конечно. Сейчас. Без проблем.

Я поспешно ныряю на кухню. Грейер все еще водит вилкой по тарелке. Тортеллини снова на орбите. Я ненадолго задерживаюсь, слушая разговор Джейн и миссис N.

— Да, я только что говорила с няней. Собираюсь узнать, как скоро мой муж сможет приехать, — поясняет миссис N. тоном профессионала.

— Его присутствие вовсе не обязательно, если Грейер вовремя осознает, что рядом с ним его главный воспитатель. Вы вполне можете сами объяснить ему.

Голос Джейн постепенно удаляется в направлении входной двери, и я иду к телефону.

— Офис мистера N. Джастин у телефона. Чем могу помочь?

— Джастин? Это я, Нэнни.

— Привет. Как вы? — спрашивает она, перекрикивая вой принтера.

— Торчу здесь. А как насчет вас?

— Дел по горло, — вздыхает она. — С этим слиянием у нас просто сумасшедший дом. Последние две недели я ни разу не пришла домой раньше полуночи.

— Паршиво.

— Остается только надеяться, что мистер N. получит гигантский бонус и поделится с нами.

Я бы на это не рассчитывала.

— Так миссис N. понравились цветы?

— Что?

— Розы. Я посчитала, что это уже перегиб, но мистер N. велел сделать постоянный заказ.

— Да, это чувствуется, — подтверждаю я.

— Я позабочусь о том, чтобы внести в завтрашний букет некоторое разнообразие. Какой цветок у нее любимый?

— Пион, — шепчу я, поскольку миссис N. впархивает в комнату и становится прямо с выжидательным видом передо мной.

— Интересно, где это я найду пионы в марте?

Джастин снова вздыхает, очевидно, оглушенная клацаньем принтера.

— Черт, неужели эта штука опять сломалась? Простите, не важно, я все сделаю. Что-то еще?

— Ах да! Миссис N. хочет устроить семейный сбор по случаю… — Я оглядываюсь на игрока в тортеллини и продолжаю: — Это насчет малыша. Когда мистер N. может быть дома?

— Сейчас посмотрим… Я могла бы передвинуть совещание…

Слышен шорох переворачиваемых страниц.

— Так, так, так… Да, я могу вызвать его в Нью-Йорк в среду, к четырем. Так и сделаем.

— Здорово. Спасибо, Джастин.

— Для вас — что угодно.

Я вешаю трубку и оборачиваюсь к ней:

— Джастин сказала, что он будет здесь в среду, к четырем.

— Что же. Если раньше нельзя… придется потерпеть.

Она поправляет свое сверкающее обручальное кольцо.

— Джейн считает, что его присутствие совершенно необходимо, так что…

Ну да. Как же.

— Именно «Уолл-стрит джорнал»! Но ему всего четыре!

— Иисусе! — восклицает отец. Софи, воспользовавшись моментом, тычется носом между наших ног. — Твоя мама считает, что ты должна уволиться.

— Я справлюсь.

Я делаю несколько шагов, и Софи обгоняет меня, готовая к следующему забегу.

— И я никак не могу сейчас оставить Грейера. Отец спускается к подножию холма.

— Софи! Ко мне!

Софи нерешительно оглядывается.

— Сюда! — зовет он.

Софи разворачивается на сто восемьдесят градусов и мчится к нему, преодолевая холодный ветер, так что длинные уши бодро реют за ней, как два флажка. Едва Софи подбегает к отцу, я в свою очередь зову ее, и она летит ко мне, а потом мы вдвоем скатываемся по склону, пока не оказываемся рядом с отцом на главном променаде, тянущемся вдоль окраинной части Риверсайд-парка.

— Готова к завтрашнему собеседованию? — спрашивает отец, гладя жмущуюся к его ногам Софи.

— Немного нервничаю. Но профессор Кларксон вчера нас натаскивал. Хотелось бы к следующему году определиться с работой.

Я зябко ежусь под очередным порывом ледяного ветра.

— Ты их всех убьешь наповал. Пока.

Я снова взбираюсь на холм, к цепочке деревьев, и оглядываюсь как раз в тот момент, когда зажигаются уличные фонари, и от этого кажется, что вокруг сразу стемнело.

Я смотрю в их желтые глаза и сочиняю желание в ритме «Звездочка яркая, звездочка ясная»: «О электрические боги округа трех штатов, я прошу всего лишь нормальную честную работу с нормированным рабочим днем и офисом, где белье босса не сушат в ванной. Когда-нибудь я сумею помочь сразу нескольким, а может, и многим детям, таким, у кого не бывает собственных консультантов. Благодарю вас. Аминь».

Солнечный свет внезапно заливает вагон метро: мы вынырнули на поверхность высоко над улицами Южного Бронкса. Я остро ощущаю волну возбуждения, поднимающуюся в людях всякий раз, когда поезд движется над землей, летит над городом на тонких рельсах, словно в парковом аттракционе.

Я вынимаю из рюкзачка план урока и в миллионный паз просматриваю. Возможность войти в группу разрешения конфликтов в городских школах — именно та работа, о которой я мечтала.

Поезд останавливается, я выхожу и попадаю в море холодного солнечного сияния. Спускаюсь по ступенькам платформы на улицу и обнаруживаю, что нахожусь не в четырех, а в четырнадцати кварталах от места, где назначено собеседование. Должно быть, я не так поняла секретаршу. Сверяюсь с часами и ускоряю шаг. Сегодня утром я слишком волновалась, чтобы поесть, но полуторачасовая поездка пробудила во мне угасший было аппетит. Я почти бегу по длинным улицам, понимая, что если немедленно чего-нибудь не съем, то попросту упаду в обморок посреди урока.

Окончательно задохнувшись, я вбегаю в крошечный газетный киоск, хватаю пакетик с арахисом и сую в рюкзак. Еще одна дверь, и я нажимаю кнопку звонка, рядом с которым прилеплен раскрашенный вручную листок с надписью: «Общественность против конфликтов».

Чей-то голос едва пробивается сквозь треск помех, и дверь щелкает, открываясь. Я поднимаюсь по лестнице, когда-то выкрашенной зеленой краской и окаймленной постерами, где дети серьезно смотрят в камеру на фоне игровых площадок. Я внимательно рассматриваю каждый. Судя по прическам и штанам-клешам, снимки относятся к началу семидесятых, времени основания организации. На верхней площадке я звоню снова, и прежде чем эта дверь чуть приоткрывается, изнутри слышится громкий лай.