Книга Контора, страница 49 – Нил Роуз

– Есть ли у тебя сумки, которые я могу взять, Чарлз? – спросила она. – Я не хочу, чтобы ты напрягался после езды.

– Бьюсь об заклад, девчонкам нравится этот автомобиль, – прошептал мне мистер Грей, тщательно следя за тем, чтобы его не подслушали.

Мой папа бросился вынимать Элли из машины и повел ее к цветочной клумбе. Но в кои-то веки он миновал яркие пурпурные цветы, которые, по моему мнению, были петуниями. Папу всегда расстраивало, что я не в состоянии отличить даже лютик от кактуса.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он у Элли. Гордость переполняла его тщедушную фигурку. – Посадил специально для тебя, когда услышал о вас с Чарли. – На клумбе цвели различные цветы, образуя буквы «Ч» и «Э». Отцу явно передалось волнение мамы.

А папа постарел, подумалось мне. И волосы у него поредели.

Элли ласково ему улыбнулась.

– Они такие красивые, мистер Фортьюн! – Несмотря на близость наших семей, мы с Элли по-прежнему, как и детьми, не могли называть родителей друг друга по именам.

Между тем мистер Грей, обняв меня за плечи, повел к парадному входу.

– Наверно, теперь тебе не развернуться в полную силу, как раньше – ведь рядом моя дочка, – обратился он ко мне заговорщическим тоном.

Я парировал его удар:

– Да мне как-то и ни к чему, мистер Грей. Лучше Элли все равно никого не найти.

– А меня вот иногда тянет на волю, – вздохнул он, бросив взгляд через плечо на свою жену. – Кровь-то еще играет, знаешь ли. – Он встал передо мной в боксерскую стойку, норовя нанести удар в живот. – Рано еще списывать старика.

– И прекрасно, – бросила на ходу миссис Грей, облаченная в ярко-розовый брючный костюм. – А не то придется выбросить тебя на свалку истории.

Вначале ланч проходил довольно спокойно. Похоже, у них наступила редкая минута коллективного прозрения, и они осознали, что лучше на нас не давить. Возможно, сыграло свою роль то, что и я, и Элли всю неделю умоляли по телефону наших мам не касаться этой темы.

Поэтому мы пространно обсуждали нашу работу, и родители все время кивали, не всегда понимая, о чем идет речь. Разумеется, они были искренне счастливы, что мы оба стали юристами, процветаем и зарабатываем кучу денег. Это были три ключевых факта, которых было вполне достаточно, чтобы поделиться новостями со своими друзьями. А больше им и не хотелось знать. Странный мир «Баббингтона» был за пределами их опыта, да, впрочем, и не особенно их интересовал.

Когда мы с Элли иссякли, обе мамы поведали нам все местные сплетни, к которым, как они ошибочно полагали, мы с Элли питали интерес. С нашей стороны было бы непростительным высокомерием заявить, что нас не волнуют пикантные события на почте, однако это было так.

Позже, когда мы перешли в гостиную посмотреть по телевизору фильм о войне, подали чай. Моя мама, на моложавом лице которой появились морщинки от озабоченности, суетилась, передавая нам куски своего бисквита «Виктория». Мама Элли отщипнула кусочек и откинулась на спинку кресла со вздохом удовлетворения.

– О Салли, – сказала она. – Это твой лучший. И он так пропитан!

– О да, – с удовольствием согласился мой папа. – Вот это действительно пропитан так пропитан! – Когда-то он со всей серьезностью заявил мне, что в браке не существует проблем, которые нельзя было бы разрешить комплиментами по поводу хорошего куска бисквита.

Папа Элли прикончил большущий кусок.

– Некоторые люди понятия не имеют, каким должен быть настоящий бисквит, не правда ли? – заметил он.

– Это нелегко, – взволнованно произнесла мама. – Нужно практиковаться годами.

– А мы, счастливчики, пожинаем плоды, – заключил папа.

– Если чуть передержать в духовке, все будет кончено, – предостерегла мама. – Тогда это будет булыжник «Виктория». – Она загрустила при мысли о том, что подобная участь может постичь то, что так хорошо пропитано.

Мистер Грей кивнул с умным видом.

– Бьюсь об заклад, что если вы посмотрите слово «пропитанный» в словаре, то вы там прочитаете: «Съешьте кусок бисквита „Виктория" Салли».

– Вы не возражаете, если я так и сделаю? – осведомился папа, который не так уж часто острил, и потянулся за следующим куском под хихиканье наших мам, оценивших его юмор.

– Итак, Элинор и Чарлз. – неожиданно обратился к нам ее папа, – как обстоят деда с вашими отношениями?

– Прости? – сказала Элли, захваченная врасплох резкой сменой темы разговора.

– Что-что? – спросил я.

– Мы все здесь друзья, – вмешалась моя мама, усаживаясь на свое место и глядя на меня с обеспокоенным видом. – Просто мы все хотим знать, на каком мы свете.

– Мы все ни на каком свете, – ответила Элли, и голос ее звучал спокойно, но в нем послышались опасные нотки. – Единственные, кто имеет к этому отношение – это мы с Чарли. Когда у нас появятся какие-нибудь новости для вас, мы поставим вас в известность.

– Итак, вы планируете объявить о помолвке, не так ли? – Мама Элли пыталась оптимистично смотреть на вещи.

– Нет, не планируем, – ответил я. – Элли имеет в виду, что в настоящий момент вам нечего сообщить.

Пожалуй, юристу следовало бы более осторожно выбирать выражения.

– Значит, вскоре может быть объявлено о помолвке? – продолжила расспросы моя мама.

– Никаких свадебных колоколов, – твердо заявила Элли. – Никаких покупок обручальных колец. Никаких новостей. Никаких помолвок. Абсолютно ничего.

– Зачем же быть такой агрессивной? – жалобно спросила миссис Грей. – Вы же понимаете, почему нас это интересует.

– Объедините Греев и Фортьюнов – и все королевство Бекингемшира вскоре будет нашим, – объявил я, и взгляды всех приковались ко мне.

– Я просто подумала, – сказала моя мама, – что теперь, когда Чарли светит компаньонство, вы двое, возможно, уже строите планы. Ведь вы друг друга хорошо знаете.

Ноздри Элли раздулись.

– Светит компаньонство? Это вы о чем? – Надо сказать, что я в конце концов сдался и рассказал маме, но взял с нее клятву, что она сохранит эту новость в тайне.

– Ну, ты знаешь, – продолжала мама, не замечая отчаянных знаков, которые я ей делал, – его кандидатуру выдвинули в компаньоны. Разве это не так у вас называется?

Элли повернулась ко мне, все еще не веря.

– Тебя выдвинули? Когда?

– Я выжидал подходящий момент, чтобы тебе сказать.

– Да, верно, – задумчиво произнесла мама. – Я не должна была ничего говорить.

– Ждал подходящего момента, чтобы мне сказать? И когда бы это случилось? Когда ты бы уже занял кресло компаньона? Просто не верится, что ты мне не сказал! – Щеки у нее вспыхнули от ярости, и я искренне пожалел, что так вышло. У меня не раз это вертелось на кончике языка, но все не представлялось удобного случая.