Онлайн книга «Все или ничего»
|
— Горько! Отобедав, Ирина вдруг засобиралась. — Извини, мамочка, мы ведь ненадолго. У Володи много работы. Надо еще и отца навестить. — Отца?! — мучительно скривилась Людмила Владимировна. — Ищи его свищи! Он опять на заимку подался. Леший! Совсем человеческий облик потерял! Сердце у Ирины больно екнуло. Что с ним? — Ничего! — решительно заявила она. — Поедем на заимку! Через управляющего Красноярским банком Владимир с легкостью договорился и о выделении вездехода, и о проводнике из охотхозяйства. Петька в брезентовой штормовке и высоких сапогах с удовольствием трясся в кабине вездехода по глухой таежной дороге. Его разморило. Он то засыпал, то просыпался… А Ирина по ходу высовывалась в люк, постоянно тормоша Владимира: — Смотри, смотри! Вот этот поворот! Мы с папой здесь белку подстрелили! А в том ручье я ружье утопила… Ух, он ругался! Вездеход остановился. — Дальше за мной, — скомандовал проводник. Он выдал каждому густую сетку, облепляющую лицо. Вокруг с тонким звоном кружились комары и мелкий таежный гнус. Еще несколько часов им пришлось идти по едва приметной тропинке, то продираясь сквозь чащобу, то проваливаясь по колено в чавкающую обманчиво зеленую травку, маскирующую трясину… Честно говоря, Петьке уже переставала нравиться эта хваленая тайга… Мошка так и норовит забраться под сетку… сапоги натерли ноги… и так растрясло в этом вездеходе, что до сих пор качает… А Ирина наслаждалась каждым шагом. Здесь все пахнет детством… Эти места снились ей в чужой заснеженной Москве, когда она съеживалась под интернатским одеялом… А она просыпалась и плакала оттого, что это всего лишь сон… Дальняя заимка. В ту пору отец не брал ее сюда, слишком долгий и опасный переход… Она покосилась на Петьку. — Держись, немного осталось, — ободряюще шепнула она. — Да я как огурчик! — преувеличенно бодро отозвался он. Не хватало, чтобы еще девчонка его утешала! На таежной поляне стояла рубленая избушка. Из приземистой трубы шел дымок. А на поперечных перекладинах у крыльца висели длинные гирлянды отборных белых грибов. Они были нанизаны, как бусы, шляпки целиком с ножками, и аромат от них был покруче, чем от соуса «Кнорр»… Еще у крыльца стояли огромные дубовые бочки с солеными груздями, моченой морошкой и еще какими-то неизвестными Петьке ягодами сине-голубого цвета… А на крыльце стоял высокий мужчина с наброшенным на лицо капюшоном поношенной куртки, в грязных сапогах, гораздо выше колен и с рыжей, торчащей вперед бородой… Прищурившись, он смотрел на приближающуюся процессию и недвусмысленно сжимал в руке берданку. Ирина увидела рыжую бороду… и какая-то неведомая сила вдруг оторвала ее от земли и понесла навстречу угрюмому таежнику. — Папка! — как в детстве кричала она, захлебываясь от восторга и широко раскинув руки. Мужчина откинул капюшон и обнажил такую же огненную, как у Ирины, шевелюру. — Иришка! — пробасил он, откинул ружье и шагнул навстречу. Потом с легкостью подхватил ее на свои могучие руки и закружил вокруг себя, как пушинку. А она счастливо хохотала, теребила его густую, покрывшую все щеки бороду: — Ну правда леший! Чудо-юдо мое таежное! Владимир смотрел на отца и дочь восхищенно и… слегка уязвленно. В глубине души он считал себя не только ее мужем, любимым, единственным мужчиной, но и в чем-то пытался вести себя по отношению к Ирине как отец… Но с таким отцом он и сравниться не мог! Да и зачем сравнивать? Разве они оба не любят Иру? Разве им нужно делить ее? Она общая. И каждый из них по-своему обожает эту рыжую сорвиголову. Владимир дождался, пока отец с Иришкой наконец оторвутся друг от друга, а потом шагнул к нему и крепко, по-мужски тряхнул руку. «Ну и дура эта… Люси, — неприязненно подумал он. — Такого мужика променять…» Видимо, между всеми, кто причисляет себя к настоящему мужскому братству, взаимопонимание возникает с полуслова, с полувзгляда… — Владислав, — сказал рыжий великан. — Просто Славка. — Владимир, — ответил великан белокурый. — Можно Вовка. Среди этой первозданной природы, оторванные от условностей цивилизации, они вновь ощущали себя обычными мальчишками. Такими, как Петька. Он тоже крутился рядом, с любопытством оглядывая нехитрое хозяйство таежной заимки. За углом в тени он обнаружил такое… что дыхание перехватило… Большущая растянутая на распорках волчья шкура злобно щерилась полураскрытой пастью. Пышный бурый хвост волочился по земле… И хвост этот был величиной с самого Петьку… А взрослые между тем не тратили времени на выяснение родственных отношений. Рыжий великан по Иркиным глазам понял, что белокурый — ее законный и любимый супруг. И остался доволен. Другим он себе дочкиного мужа и не представлял. На круглом спиленном пне они споро выставляли миски с моченой морошкой, солеными груздями, вяленым крепко перченным мясом. Владимир извлек из рюкзака шотландское виски, а Владислав огромную бутыль с чистым спиртом. Им странно было величать друг друга тестем и зятьком. — Ну, со встречей, Вовка! — Будь здоров, Славка! Такие мужчины могут быть только друзьями. Но только Петька спутал все карты. Он с вытаращенными глазами примчался из-за избушки и заорал возбужденно: — Дядя! А волка вы сами убили?! Рыжий великан крякнул и возмущенно поднялся. Петька испуганно отступил на шаг. — Какой я тебе дядя?! — громогласно рявкнул он. — Я тебе теперь дед! Усек?! Он притянул к себе ошарашенного Петьку и улыбнулся ему: — Слава Богу! Наконец-то в семье мужики появились! …Месяц на таежной заимке пролетел как один день. Даже на начало учебного года рукой махнули. Подумаешь, пропустит Петька месячишко! Зато сколько впечатлений наберется — на всю жизнь хватит! Он с новообретенным рыжим дедом и по грибы ходил, и по болотам ползал за морошкой да голубикой… А тут и сезон охоты подоспел. Ирина с «дедом» возвращались, увешанные пернатыми трофеями, а Петька только целился дрожащими руками, нещадно мазал и завидовал удачливым охотникам… А уж когда на кабана пошли… Петька проснулся и открыл глаза. Могучий, косматый кабан с оскаленной пастью все еще мчался на него, с треском продираясь сквозь заросли… |