Онлайн книга «Наваждение»
|
Убедившись, что девятилетний братишка Игорек уже мирно посапывает, она босиком прокралась к раскрытому окну и первым делом передала наружу растоптанные туфельки, а уж потом сама перешагнула через подоконник. Какая удача, что они живут на первом этаже! Повезло и с тем, что семья Криницыных небогата и воров опасаться нечего, а потому незачем ставить на окна защитные решетки, как у многих соседей. А значит — можно тайком от родителей встречаться ночью с Димой. Катина мать была женщиной строгих правил и, узнай она о поздних отлучках дочери, непременно обвинила бы ее Бог знает в каких грехах. А грехов-то и не было. Было только чистое, пронзительное счастье… Сильные заботливые Димкины руки подхватили Катюшу и так аккуратно опустили ее, что ступни сами скользнули прямо в туфли. Не сговариваясь, двое влюбленных сразу направились к «своему» местечку — детской площадке в соседнем дворе, которая в это позднее время всегда пустовала. Сиденье у висячих качелей было только одно, да и то узенькое. Но разве это помеха, когда двое любят друг друга? Совсем наоборот. Дмитрий усаживался на шаткую дощечку, Катюша устраивалась у него на коленях. Она обхватывала его за шею, чтобы не упасть, а он сцеплял руки на ее талии. Когда сладкая истома, накатывавшая на них во время этих целомудренных юношеских объятий, становилась нестерпимой и пугающей, они пересаживались на тяжелую наземную качалку, сваренную из гнутых водопроводных труб, — по разные стороны, на расстоянии друг от друга. И, поочередно отталкиваясь от земли ногами, говорили, говорили, говорили… … — Приятно слышать. А что еще тебе во мне нравится? — Все! — Катюха, глупая, так ведь неинтересно. Найди какой-нибудь недостаток. — Но их у тебя нет… — Хоть один! — Ну… может, имя. — Вот еще, придумала! Дмитрий — чем плохо? Был Дмитрий Донской, к примеру. По-моему, звучит. — Да нет же, Дмитрий — это чудесно. И Дима, и Митя хорошо. Но ребята ведь зовут тебя Димон, а это вроде собачьей клички, мне всегда становится неприятно. — Гм… Ты, пожалуй, права. Димон, ко мне! Димон, апорт! Димон, фу! Действительно, фу. Знаешь что, давай переиначим Димона — на Демона. Это будет романтично, похоже на сценический псевдоним. — Демон? Здорово. Как у Лермонтова. Жаль, что родители меня не назвали Тамарой. — Эх ты, троечница моя. Тамару ведь Демон погубил. Не читала, что ли? — Почему не читала? Даже наизусть какие-то кусочки помню. — И я помню. «Я тот, которому внимала ты в полночной тишине…» Катя просияла от того, что им запало в память одно и то же место. Сейчас она совсем забыла, что именно этот отрывок учительница литературы задавала им выучить наизусть. Она с готовностью подхватила, и дальше они читали дуэтом: …Чья мысль душе твоей шептала, Чью грусть ты смутно отгадала, Чей образ видела во сне. Я тот, чей взор надежду губит; Я тот, кого никто не любит; Я бич рабов моих земных, Я царь познанья и свободы, Я враг небес, я зло природы, И, видишь, — я у ног твоих. Тут Дима запнулся: он закончил школу год назад, и теперь, достигнув совершеннолетия, ждал призыва в армию. Предметы школьной программы были для него, естественно, уже так далеки! Но восьмиклассница Катя помнила и дальше: Тебе принес я в умиленье, Молитву тихую любви, Земное первое мученье И слезы первые мои. — Вот видишь, Демон же нечаянно! — с горячностью воскликнула она. — Он любил Тамару. Как умел, так и любил. Просто такой уж он был, что от его поцелуев умирали. «Он сеял зло без наслажденья»! — Все равно. — Дмитрий был непреклонен. — Я бы не хотел так поступить с тобой, даже нечаянно. Чтобы ты от моих поцелуев умерла? Нет уж! — А я от них умираю, — прошептала Катя, прикрыв глаза. — Каждый раз. И если вдруг тебе потребуется — готова умереть по-настоящему. Это прозвучало так искренне, с такой любовью, с таким безграничным доверием, что у парня перехватило горло, и он даже закашлялся. — Ах, помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела! — наконец пропел он, переводя разговор в иное русло. — Мы же еще не старики, Катюха! Мне восемнадцать, а ты и вовсе ребенок. Маленькая глупышка. — Почему глупышка… Конечно, я не такая умная, как ты, но… — Не спорь со старшими. Ты у меня — пока несмышленыш. Вот отслужу, а ты к тому времени постарайся поумнеть, и тогда мы с тобой… — А мы и тогда будем с тобой, правда ведь? Мы ведь не расстанемся, как ты считаешь? — Что за вопрос! Или ты себе кого-то другого присмотрела? — Я?! «Не расстанемся с ним никогда, никогда, никогда! И раз мой Демон тоже так считает — значит, это и есть истина. Я слышала выражение: Бог есть любовь. В Бога я не верю, но… до чего же это правильно! И так красиво, даже дрожь пробирает… Не знаю, правда, кто это сказал… А все-таки мне немножко не по себе становится от этого нового имени, которое Дима себе придумал, — Демон. Наверное, я просто трусиха. Одно слово: Тюха…». — …Криницына, опять в облаках витаешь? — раздраженно повысила голос учительница. — Экзамены на носу! Чует мое сердце, не перейти тебе в девятый класс. — А? — Катя встрепенулась и перевела взгляд с окна на школьную доску. Пытаясь сообразить, что за чертеж изображен мелом на черном фоне и о чем соответственно ее спрашивают, она принялась нервно теребить пушистый кончик длинной пепельной косы. — Треугольники называются подобными, если… если… они похожи. Только один большой, другой поменьше, вроде как мама с ребеночком. Восьмой «А» грохнул. Катя растерянно уточнила: — Или папа. Одноклассники едва не падали с парт. Слышались выкрики: — Все ясно: Криницына надумала ребенка завести! — Только подходящего отца никак не выберет! — Был один кандидат, да вчера в армию забрали! — Не горюй, Катька, мы тебе другого, с высшим образованием подыщем! — Нет, лучше с большими деньгами! — Нет, лучше с большим-пребольшим… сами понимаете чем! — Давайте смотр-конкурс устроим! С обмером! Создадим отборочную комиссию, чтоб все объективно, никакого блата! Какой у нас будет проходной балл? |