Книга Провинциальный роман, страница 18 – Наталия Шумак

— Ничего, заживет.

И вечер, давно переросший в ночь, продолжился.

* * *

Арина стыдилась своего скверного настроения. Ей казалось, что все понимают причину и подсмеиваются втихаря. Но веселиться не получалось, хоть убей. Она честно и старательно подпевала, растягивая губы в резиновую улыбку, отвечала на вопросы, соглашалась с любыми замечаниями Алены. (спорить не было ни сил, ни желания) стараясь получить удовольствия от редкого праздника. В домашнем зимнем саду она сидела впервые в жизни. А про «стройные пальмы и запах немыслимых трав» ей доводилось только читать. Красивые экзотические растения, в окружении которых компания играла в пикник, цвели и плодоносили, вероятно за ними ухаживала любящая и опытная рука. Саша, заметивший восхищение маленькой гостьи, похвастался.

— Как нам с Басмачом повезло! Уникальный дед. Подчитал парочку книг и готово, не хуже дорогих специалистов справляется! Не слуга, а сокровище. За зверьем следит, газоны стрижет, баню топит. Да все, что ни попросишь, сделает. В пять встает, молится, таких правоверных мусульман, поискать еще. Добрый, внимательный, умный! Притворяется простачком, язык коверкает, а сам из моей библиотеки Платона, Монтеня, Бахтина возьмет незаметно и почитывает. Думает я не замечу. Ан нет, и мы не лыком шиты. Уникальный дед, вообразите, Арина, ни разу ничего не испортил, не разбил. Сам по себе без всяких указаний возится и возится по хозяйству, все перекрасил, подновил, надежный, спокойный, мы просто счастливы, что он нам достался.

— Как это, достался? Он, что крепостной крестьянин?

— Да не цепляйся к словам, ради Бога, именно достался. Он беженец, вся семья погибла, был контужен, слонялся по улицам, милостыню просил. Потом спас пацанчика от маньяка.

— ???

Вскинулись все гости разом. Хозяин с готовностью объяснил.

— Углядел, как мерзавец, носит же земля таких уродов, придушил ребенка и уволок в подвал. Русского пацанчика, между прочим. Дед рванул с воплем на дорогу, тормознул каких-то ребят, чудо, что не задавили его. Объяснил в чем дело. Парни позвонили «02», но дожидаться не стали, сами полезли в подвал. Сказка, короче. Но пушки у ребятишек были это сто пудов. Маньяк пацанчику успел пару ножевых ран нанести, но не смертельных. Так браточки, а кто же еще это был? — вломили маньяку пару раз. Хорошо вломили, умеючи, повязали ремнями брючными, выволокли и положили у подъезда. Басмача рядом оставили, караулить, а сами мальчика умчали в больницу. Естественно телефонов своих и фамилий они никому не сообщали, недосуг ребятишкам. Не, классная история, я ее люблю. Дед милицию дождался, те его тоже поначалу загребли, показания давать. Как никак имелся мужик с огнестрельной раной.

— Маньяк?

— Да, кто-то из ребят ему руку с ножом прострелил, для начала. Оприходовали они его классно. Ходить не будет никогда, короче. После всех разборов, тут и пацанчика врачи откачали, он показания дал, менты Басмача, наконец, отпускают. А он им, неожиданно излагает просьбу. Мол не гоните, люди добрые, некуда мне идти. Ребятишки башками покачали, покрутили, оставили деда. Так и прижился в дежурке. В тепле же, не на морозе. Его подкармливали, он убирался, по магазинам бегал, чай заваривал. А тут начальник один ну, полный кретин, чем ему дед помешал? Велел гнать Басмача в шею. А парни привязались к нему ужасно. На улицу, как собаку? Короче Диман мне позвонил, мы вместе тренировались по вечерам в зале, и уломал. Ради Бога, говорит, ребятам так тошно, хоть вешайся. И домой его не возьмешь, у всех жены, тещи, квартиры, сами знаете. А тут, ты, буржуй, выручай, короче. Дед работящий, чистый, честный до обалдения. Я и выручил, а как оказалось не их, а себя. Басмач нам с Мариночкой, как родной теперь. Только в доме жить отказывается, скромничает, поселился в сарайчике. Но он теплый у нас. Не мерзнет, мебель старую там поставили. Коврик ему для молитв купили, как полагается, в мечети. Так что с дедом полный порядок.

— Он вас хозяевами зовет?

— Не, ну ты язва. Меня точно зовет. Я его сколько уговаривал по имени обращаться, без толку, он упрямый, а Мариночку за глаза хозяйкой, а так — то гурией, то несравненной какой-нибудь. Тощая, говорит, а так вроде и ничего. Газель, прямо.

— Действительно интересная история и потрясающий дед.

— От зарплаты отказывается, упорно. Свои у него понятия и менять их он не собирается. Плачет по ночам, иногда. Ладно, хорош о деде. Давайте к столу вернемся. Девушка, которая раненая, как уж звать тебя, Рыжик?

— Арина.

— Тащить или сама прикандыбаешь как-нибудь?

— Дохромаю, конечно. Не беспокойтесь. Скажи хозяину, Василий, что все в норме.

— А почему, собственно, с Васей на ты, а со мной на вы?

— А сколько лет я знаю Васю, а сколько минут вас, сэр?

— Правда, вредина. Она всегда такая?

Хирург подтвердил.

— Угу.

Спустившись на кухню, компания расселась в прежнем порядке. Вот только взгляд Арины упирался в пустоту. Через четверть часа она сказала, что выйдет на минутку на свежий воздух. Так скверно стало на душе.

— Не мерзни, только на минутку.

Приказала Виноградова. Это-то как раз было все равно. Арина с силой налегла на дверь, та выглядела очень массивной, и едва удержалась на ногах, вылетев на крыльцо. Чуть не скувыркнулась со ступенек, так ловко ей подвернулся мохнатый взвизгнувший ком.

— Ой!

Шоколадный в белых пятнах пушистый щен, просто шлепнулся на свой раскормленный задик, весело тявкнул. Оправившись от испуга, он нашел ситуацию интересной. Алый язык извивался в пасти, как влажная змейка.

— Смеешься?

Грустно поинтересовалась девушка. Юный пес, согласившись, тявкнул еще разок. Кто-то подкравшийся сзади, навьючил на плечи Арине видавшее виды пальто.

— Совсем глупая девочка, на мороз без одежды. Совсем себя не любит. Хочет застыть, носом шмыгать, громко кашлять, долго лечиться.

Басмач, а это был он, притворно засопел, закашлял. Арина запахнула пальто и спросила.

— А вы?

— Вах, ерунду говоришь, посмотри сначала.

Старик похлопал по своему короткому тулупчику, поправил пояс.

— Я сидел на крыльце на этом пальто, чтоб теплей, поняла?

— Да. Спасибо.

Песик скакал между ними, азартно виляя короткой морковкой хвостика.

— Ишь, расшалился, Шайтан. Беседовать мешаешь.

Арина облокотилась на перила. Мороз стягивал лицо, щипал нос и уши, начал подбираться к ногам, обутым в комнатные шлепанцы, но тут на них залег черно-белый песик.

— Живая грелка у тебя.

Пошутил Басмач. От собачьего тела, правда, стало теплее.

— Собачка маленькая, а разума побольше твоего, в шубе бегает, себя бережет…

Арина смеялась немудреным стариковским шуткам, а перед глазами стояла картина, нарисованная Сашей. И этот щупловатый восточный дед виделся ей совершенно иначе, чем несколько часов назад. Теперь она была согласна прислушиваться к его советам. Старикан как раз заявил строго.