Книга Провинциальный роман, страница 57 – Наталия Шумак

К ней шел ошпаренный парень с ножом. Неужели все? Мимолетно и беспомощно удивилась девушка.

— Поганая сука!

С пола взметнулся окровавленный Шайтан. Прямо на нож. Арина услышала свой отчаянный крик, перепрыгнула через лежащее в дверях тело и стремглав бросилась в комнату Анечки. Она запиралась изнутри на задвижку. Телефон? Параллельный телефон на тумбочке. О, нет, молчит. Арина прокляла себя за то, что не взяла сотовый, распахнула балконную дверь. А дальше? Третий этаж, между прочим.

— Караул!!! Горим!!! Пожар!!!

Воскресный вечер все-таки, должны же люди быть дома?!

— Пожар!!!

Соседи сверху свесились.

— Семеновы горят! Семеновы!

— Вызывайте милицию!

Потребовала Арина.

— Звоните в милицию, немедленно!

Дверь в комнату затрещала. Ну и что ей еще оставалось? Она прыгнула. За мгновение до удара в голове мелькнула дурацкая обида — «А как же «Тодес?»

* * *

— Даже и не знаю, что сказать.

— Тогда молчи.

Нелюбезно посоветовала Родионова. Василий смотрел снимки.

— Твоя левая нога через месяц будет в полном порядке…

— Спасибо.

— А вот правая…

— Ну?

— Хреново с правой, дорогуша. Совсем хреново.

— Отрежут?

— Может, и нет. Выглядит так, будто ты с седьмого этажа сиганула, по меньшей мере. Черт! Голень в щепки. Черт!

— Надо говорить — Господи, или Боже.

Василий сердито покосился на любимую подругу жены. Накануне расстались, называется! Она полулежала на столе в перевязочной, на подбородке запеклась кровь. Волосы дыбом. Джинсы разрезали и сняли. Левую ногу уже закатали в гипс.

— Сейчас в операционную поедем.

— Тебе виднее.

— Из-за чего все завертелось?

— Голливудский боевик. Кто-то точно знал, что Виктор Иванович с утра собирался ехать за новой машиной… За джипом. Все из-за денег. В нашем нищем городе сто зеленых — называют приличной суммой. А уж тридцать тысяч… Семенова оглушили в дверях, связали… Они не убили его сразу, потому что, вдруг жена не знает, куда он доллары положил. А тут я, вернее мы, некстати.

— Ты опаснее нинзи, Родионова.

— Это все Шайтан.

Она зажмурилась, но слезы сдержать не смогла.

— Мой сладкий мальчик.

Василий присел рядом, обнял.

— Что же теперь? Семеновым очень повезло, что ты забрела в гости.

— Мы.

— Ну, вы. Жаль пса, никто не спорит. Очень жаль. Басмач сильно переживает. В коридоре сидит, ждет. Алена звонила. Семенов твой тоже. У жены шок. Она ведь сразу в обморок грохнулась, ничего не помнит. Не знаешь, почему твой шеф открыл дверь?

— С ними был друг их дочери. Так, я слышала, шеф объяснил офицеру.

— Оп па.

— Он в квартиру не вошел. Может, его заставили? Не знаю.

— Ну, теперь ему пулю в лоб, или в бега. Твой босс человек серьезный.

— Правда?

Василий потрепал ее по плечу.

— Сейчас заведующий подъедет. Его ждем. Я тебя абы кому не всучу. Зараза ты, Родионова. Зачем Алена с тобой связалась?! Чего опять плачешь?

— Шайтан. Не могу поверить. Он только-только поправился, откормился, успокоился. Он так меня любил…

— Это хорошая смерть для настоящего бойца. Он спас хозяйку.

— Пусть его похоронят. Пусть его похоронят. Я не вынесу, если просто… выбросят, как мусор! Позвони Семенову, попроси.

— Не волнуйся. Сделаем.

— Дурь какая-то.

— Согласен. Но когда у тебя было, как у людей? А, Родионова? Кстати, там ведь еще песик был?

— Гаррик. Французский бульдог, но испугался, наверно, я его не видела даже.

— Может и испугался, сначала. А когда на его хозяйку ножом замахнулись, бросился.

Василий ухмыльнулся.

— И вцепился парню, догадайся куда. Тот его ножом. А песик зубы не разжал. Герой. Так что не ты одна по собаке убиваешься. Ждем этого типа теперь. Крови на полу чуть не ведро. Рана воспалится. Куда ему деваться? Объявится.

— А почему ты думаешь, что Гарри его за пах схватил? Если он убежал?

— Бабульки у подъезда ментам обрисовали, что выкатился завывающий субъект, обеими руками за ширинку держится, кровища так и хлещет.

— А второй?

— Которого вы с Шайтаном разделали?

— Да.

— В морге.

— Что?

Покалеченная девушка, не обращая внимания на острую боль, дернувшись, села. Взялась руками за виски.

— Я убила человека?

— Твой пес. Он ему горло вскрыл, как волк барашку. Била ты уже полутруп.

— О, господи. Откуда ты все знаешь? Василий?

— От ребят. Думаешь у ментов, что ни дежурство такие триллеры? Они же тебя привезли, не помнишь? Не стали «скорую» дожидаться. Виктор Иванович твой, как его развязали — пошел командовать. Чистый Жуков. Ну, пока писали бумажки — рассказали что по чем. Ты у них теперь будешь легендарная личность, Родионова. Точно говорю.

В перевязочную шагнул высокий красивый врач.

— А вот и Алексей Анатольевич.

* * *

В окно палаты заглядывало солнце. Соседки смотрели сериал по маленькому телевизору, который считался цветным, но большую часть спектра упрямо игнорировал. Скорее его можно было назвать черно-бело-серо-зеленым. Тем не менее, включали телевизор в половине восьмого, а выключали в десять, и позднее. Арина мучилась — хоть уши затыкай, но терпела. Прикованные к кроватям женщины не мыслили себе иного занятия, а кто такая Родионова, чтобы учить их жить? Левая нога заживала легко и весело. Правая… Прооперировали еще раз. Сказали, что будут надеяться. Василий появлялся несколько раз в день. А что ему? Спустился с третьего на второй, поправил простыни, похлопал по плечу, потрогал пальцы правой ноги, поинтересовался температурой и настроением. Да и был таков.

— Калека.

Беззвучно шептала Родионова.

— Уродина.

Вот и свершилось. Господи, почему??? Арина, как могла, перевернулась на другой бок, не вполне, а так — частично. Вытяжка мешала, спицу пропустили сквозь пятку, к ней цепь, к цепи — груз. Готово. Лежи, дорогуша, думай о вечном. Раз в неделю заходил Семенов. Арина вспомнила первый визит.

— Здравствуй, лапочка.

Он присел на табуретку, вздохнул.

— Как тебя угораздило, спасительница.