Книга Самая красивая, страница 11 – Эвелин Роджерс

Потому что пациенты были самым главным в ее жизни. Заботиться о себе уже не имело смысла. Зато теперь на сладкое – и это будет вроде шоколадных эклеров на десерт – у нее будут дивные воспоминания об одной ночи после развода.

Всю следующую неделю Шарлотта работала. Она много времени проводила с группой пожилых пациентов, многие из которых впадали в уныние в праздничные дни. А двое вызывали ее особую озабоченность: восьмидесятипятилетний старик, впавший в депрессию из-за слабоумия жены, и семидесятилетняя вдова, которая слишком уж часто говорила о том, что прожила замечательную жизнь.

В Рождество Шарлотта с Луизой позволили себе от души повеселиться в буфете отеля «Адаме Марк», где шампанское лилось рекой, а на Новый год они пошли на симфонический концерт, после которого вместе с доброй тысячью горожан, собравшихся в центре Сан-Антонио, долго наблюдали за фейерверками над Аламо [1] .

Воспоминания о Сэме постепенно тускнели, правда, в бессонные ночные часы, когда Шарлотта особенно остро чувствовала свое одиночество, она снова вспоминала его. В эти мгновения ее тело тосковало по его ласкам, и ей хотелось разразиться горькими рыданиями, как это иногда случалось раньше.

Впрочем, Шарлотта не принадлежала к тем женщинам, которые много плачут.

А Сэм, каким бы великолепным ей ни показался, был не из тех мужчин, которые способны на длительные отношения. К тому же некоторые вещи в жизни слишком хороши, чтобы длиться долго.

Однажды сереньким утром в середине января Шарлотта поздно пришла на работу – ей пришлось задержаться, чтобы навестить свою пациентку, попавшую в больницу с сердечным приступом. Разумеется, той оказали квалифицированную медицинскую помощь, но Шарлотта знала, что женщина будет признательна ей, если она ее проведает.

Шарлотта зашла в свой кабинет и стала переодеваться в белый халат. Тут к ней заглянула Глория – одна из лучших медсестер.

– Знаете, по-моему, происходит что-то странное, – сообщила Глория. – В коридоре полно больных, которые без устали кашляют и ворчат.

Ох этот январь! Самый мрачный, самый промозглый месяц года!

Вздохнув, Шарлотта выглянула в коридор. Все четыре двери смотровых кабинетов были закрыты, и в ящичке у каждой лежали пачки с историями болезней.

Доктор Гамильтон быстро занялась делами. Уверенные руки, добрые слова, сочувствие, изредка – лекарства. Она была из тех врачей, которые с осторожностью относились к антибиотикам, и всегда старалась выписывать более мягкие препараты.

Большинству ее пациентов требовалось просто выговориться перед кем-то, и она с готовностью их выслушивала.

Дело уже шло к полудню, когда Глория вручила ей очередную папку с историей болезни.

– Вас ждет новый пациент в первой смотровой, – заявила медсестра.

– Какие у него проблемы? – спросила Шарлотта, открывая папку.

– Сами спросите, – многозначительно ответила Глория.

Доктор Гамильтон удивленно посмотрела на нее.

– В нем есть что-то необычное? – полюбопытствовала она.

– Может, и так, – кивнула сестра, отступая в сторону, чтобы пропустить Шарлотту в первую смотровую. – Вы там не торопитесь, – продолжила она. – Очередь еще не кончилась, но, похоже, ничего срочного нет. К тому же все они без умолку болтают в приемной, сравнивая симптомы у себя и остальных. Думаю, эти люди скоро будут сами ставить себе диагноз.

Для обычно немногословной Глории это была целая речь – весьма неуместная, надо сказать, особенно если учесть, что ожидающие в приемной пациенты могли ее услышать. И что это еще за предложение не торопиться? Глория любила, когда дела спорились. Это вторая медсестра, Клер, предпочитала праздное времяпрепровождение.

Зайдя в смотровую, Шарлотта первым делом увидела голые ноги, торчащие из-под рубашки. Сильные мускулистые голени, не изуродованные подагрическими узлами, морщинами и седыми волосами.

Потом колени. Немного худощавы, однако тоже довольно привлекательны. А на правой, обратила внимание Шарлотта, виднелись два старых шрама.

Бумажная рубашка отчасти прикрывала недурные на вид бедра. Те самые бедра, к которым она уже прикасалась. Которые она целовала…

Вздрогнув, Шарлотта прислонилась к столу. К тому мгновению, когда ей на глаза попались лукавая усмешка, крючковатый нос и щенячьи карие глаза, она уже поняла, почему Глория сказала, что торопиться не стоит.

Ее пришел навестить Сэм Мужчина. Причем с визитом он явился голым.

Большего Сэм и ждать не мог. Одобрительный взгляд Шарлотты, радость, мелькнувшая в ее взоре, когда она узнала Сэма, напряженное молчание, последовавшее за этим, – все свидетельствовало о том, что она счастлива вновь видеть его.

Правда, Блейк предпочел бы, чтобы Шарлотта бросилась в его объятия, как она сделала это в гостиничном номере. Но возможно, позже так оно и будет, надеялся он.

А возможно, рассчитывать ни на что не стоило. Потому что позже она узнает, кто он такой.

– Привет, Чарли, – с усмешкой поздоровался Сэм. Да, надо улыбаться, пока у него еще есть такая возможность.

– Подожди минутку, – попросила Шарлотта. – Не говори больше ни слова.

Открыв дверь, она выглянула в коридор.

– Прошу вас, не зовите меня пока к телефону, – попросила она. – Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

Вот это да! Черт возьми!

Шарлотта заперла дверь на замок и повернулась к Сэму, скрестив на груди руки. На языке тела это означало: «Не представляю, что и делать». Сэм мог отлично читать этот язык, а потому не сдержал новой усмешки, которая никак не вязалась с серьезным выражением ее лица.

– Как ты сюда попал? – поинтересовалась Шарлотта.

– Обычным способом: записался на прием, – невинным тоном сообщил Сэм. – Мне пришлось долго ждать. Кстати, ты весьма популярный доктор, тебе известно об этом?

– Но я же гериатр. – Шарлотта пожала плечами. – А ты еще недостаточно стар, так что моя регистраторша не могла тебя записать.

– Да, мне было нелегко с ней договориться, – кивнул Сэм. – Да и Глория была против этого.

– Ты уже стал обращаться к моей сотруднице по имени? – изумилась Шарлотта. Она беспомощно вздохнула и опустила плечи. – Ну конечно, ты же Сэм Мужчина.

Настала очередь Блейка удивляться.

– Ты называешь меня Сэмом Мужчиной? – переспросил он.

– Ну да. Я всем даю клички. Моего бывшего мужа я нарекла Роджером Крысой.

Сэм не был готов переключиться на беседу о Роджере, а потому предпочел побыстрее сменить тему разговора.