Книга Темное зеркало, страница 96 – Соня Мэсси

— Так происходит не всегда, — мягко возразила Розмари. — Но тот, кто когда-то сам был влюблен, определяет это мгновенно и безошибочно. И пусть вас, Элизабет, не смущают мои слова. Я вижу, что вы с Ником влюблены друг в друга, и меня это очень радует. В последнее время он так изменился! Глаза сияют, с лица не сходит улыбка — и это несмотря на то, что он много и напряженно работает! Он счастлив с вами, это очевидно.

— Да, наверное, вы правы, но наши отношения принесли ему не только радость и счастье, но и много тревог. Он постоянно волнуется за меня, переживает… Может быть, вы знаете, что в пятницу…

— Да, дорогая, мне известно о том, что в пятницу выйдет в эфир новая серия вашего шоу! Об этом знают все, кто смотрит телевизор и читает газеты. И вы — мужественная женщина, Элизабет. Мало кто рискнул бы пойти на такой шаг…

— Ник называет мою затею безумной.

— Нет, он так не считает! А говорит так лишь потому, что переживает за вас. Он очень боится вас потерять!

— Да, я понимаю, но это шоу — единственный путь поймать убийцу.

Розмари поставила пустую чашку на столик и села на диван рядом с Элизабет.

— А знаете, это даже хорошо, что Ник за вас переживает, — вдруг заявила она.

— Почему? — удивилась Элизабет.

— Да потому, что, испытывая постоянную тревогу за близкого человека, он наконец поймет, как я и Нина всю жизнь переживаем за него. — Задумчивый взгляд Розмари устремился на горящий в камине огонь, словно она там увидела что-то давно ушедшее, но очень родное и близкое. — Мой покойный муж Райан всегда считал себя неуязвимым, — наконец печально промолвила она. — Он почему-то был убежден, что неприятности и трагедии случаются с другими людьми, а с ним ничего страшного никогда не произойдет. И погиб он из-за этого… А если бы Райан знал, как мы — его семья — будем страдать, переживая его смерть, он вел бы себя осторожнее.

— Ваш муж был очень хорошим человеком, — тихо сказала Элизабет. — Ник мне много о нем рассказывал. Жаль, что я его не знала.

— Да, вы с Райаном понравились бы друг другу, — кивнула Розмари и, неожиданно улыбнувшись, добавила: — Мой Райан был замечательным мужем и прекрасным семьянином, но очень ценил женскую красоту!

Внезапно на глаза Элизабет снова навернулись слезы, и она, поддавшись эмоциональному порыву, обняла миссис О'Коннор и прикоснулась губами к ее щеке.

— Спасибо, дорогая, — растроганно пробормотала Розмари, обнимая Элизабет.

— Миссис О'Коннор, я вам так признательна и благодарна… — прошептала Элизабет, — за все…

— Все работаешь, О'Коннор? — хмуро спросил Боб Райерсон, входя в кабинет Ника и оглядывая его рабочий стол, заваленный бумагами. — Пора идти домой, сколько можно здесь сидеть?

Ник поднял голову и перевел усталый взгляд на капитана.

— А сколько сейчас времени? — спросил он.

— Половина второго ночи.

— А вы почему не уходите домой?

— Ну… мне еще надо поработать с документами, — поколебавшись, ответил капитан. — Столько дел накопилось, вот и приходится сидеть по ночам.

— Понятно… — вдруг лукаво улыбнулся О'Коннор.

— Что тебе понятно?

— Вы поругались со своей «старушкой», она выгнала вас из дома, ваш любимый бар уже закрылся, и вы вынуждены коротать ночь на рабочем месте. Я прав?

— Какую чушь ты несешь! — возмутился Райерсон. — По-моему, ты заработался, приятель, и в голове у тебя помутилось.

Но тон, которым капитан произнес эти фразы, подтвердил предположение Ника.

— Значит, ваша личная жизнь в полном порядке? — прищурившись, уточнил он.

— В полном! — отрезал Райерсон. — Ладно, давай собирайся домой. Нечего здесь сидеть до утра! — Он протянул руку и щелкнул выключателем.

Ник поднялся из-за стола, нащупал висящую на стуле кожаную куртку, надел ее и направился к двери.

— Включили бы свет, — попросил он. — А то я лоб себе расшибу.

— Не расшибешь, — пробурчал капитан Райерсон и вдруг спросил: — Слушай, Ник… хочешь пива? У меня в кабинете в холодильнике есть пара бутылок.

— Нет, спасибо, я отправляюсь домой!

— А может, все-таки зайдешь?

— Вы приказали мне идти домой, вот я и выполняю ваш приказ! — усмехнулся Ник.

— Торопишься к своему Геркулесу? — ехидно осведомился капитан. — Неужели с ним интереснее, чем со мной?

— Когда как… — пожал плечами Ник, выходя из кабинета.

Сквозь кошмар, который снился Элизабет, она слышала мужской голос с мягкими интонациями, который повторял: «Лиззи, проснись… Проснись, и кошмар исчезнет».

Наконец она открыла глаза, села и обвела тревожным взглядом полутемную комнату. Элизабет еще не полностью пришла в себя после кошмара, и комната, в которой она находилась, показалась ей незнакомой, а постель — чужой. На Элизабет была не ее шелковая кружевная ночная сорочка, а мягкая фланелевая мужская рубашка. Наконец она все вспомнила и облегченно вздохнула. Ну конечно, она у Ника! И комната знакомая, и кровать, а мужскую рубашку она взяла из шкафа.

Ник задержался на работе, и Элизабет после разговора с Розмари отправилась к нему в комнату, надеясь дождаться его там, но он все не приходил и она решила немного поспать.

— Извини, дорогая, что я так задержался, — ласково прикасаясь к руке Элизабет, проговорил сидящий на краешке кровати Ник. — Тебе снова приснился плохой сон. Ты стонала, плакала, звала на помощь.

— Ты задержался потому, что работал с документами? — спросила Элизабет.

— Да, но я не предполагал, что это отнимет у меня столько времени. Еще раз извини за опоздание.

Ник говорил мягко и ласково, но Элизабет видела, что в глазах его мелькает тревога — тревога за нее. Если раньше объятия Ника казались ей страстными, то теперь, когда он привлек ее к себе и крепко прижал, она ощутила в его движениях… отчаяние.

Ник лег рядом с ней, обнял и поцеловал в губы. Руки его скользнули под ее фланелевую рубашку, но Элизабет мягко отстранилась.

— Ник… подожди, давай сначала поговорим, — попросила она.

Он лег на спину, взял ее руки в свои и спросил:

— О чем ты хочешь поговорить? — И шутливо добавил: — А может быть, сначала поужинать, несмотря на поздний час, потом поговорить и только после этого заняться любовью?

— Нет, ужинать я не хочу. Твоя мама угостила меня кофе и печеньем, так что я не голодна. Знаешь, мы так душевно с ней побеседовали! Твоя мама — замечательная женщина: умная, добрая, чуткая.

— И о чем же вы с ней разговаривали?

— Обо всем. О жизни. И о тебе, в частности.

— Так… — Ник приподнялся на локте и, сделав таинственное лицо, прошептал: — Значит, она рассказала тебе все? Я разоблачен?