Книга Стриптиз в кино, страница 62 – Нэнси Бартоломью

— Клянусь, не знаю! Не видел с тех пор, как она загремела в тюрягу. Хотел прийти, когда ее выпускали, но никак не смог. Мне предложили работу. Мой агент.

— Не заливай! У тебя нет никакого агента. И отродясь не было.

Он выпрямил свои здоровенные плечи и с трудом устоял на ногах.

— А теперь есть. Он предложил самую настоящую работу. Бороться, а не груши околачивать. Потому я и выпил… на радостях! А еще за свободу Марлы… Ура!

— Рикки! — крикнула я. — Успокойся. Ладно, пускай у тебя есть агент и новая работа, я только рада, но скажи: значит, ты не был с Марлой, когда ее выпускали под залог?

Паки, увидев мои затруднения в беседе, подошел поближе и предложил:

— Кьяра, хотите, мы заставим его сказать все, что вам надо? Даже больше.

— Нет, Паки, — ответила я. — Мы сами разберемся. Отойди, пожалуйста.

— Как скажете. Но если что… И он отступил на пару шагов.

А я… я не пришла в уныние от ответа Рикки, даже была рада, что с него можно снять обвинение. Ощутила это не как поражение — наоборот: стала еще на ступеньку ближе к разрешению загадки. И теперь уже не должна была ошибиться. Особенно после одного звонка по телефону.

— Паки, — позвала я, — у тебя с собой мобильник? Одолжи на минуту. Или на две.

— На сколько угодно, — сказал он, доставая трубку. — Мы все оплатим.

Я набрала номер офиса Эрни Шварца и затаив дыхание ожидала ответа.

— Шварц, — услышала я.

— Эрни, — сказала я слегка дрожащим голосом, — тот парень, который был с Марлой… Ну, забирал ее… как он выглядел?

Эрни, видимо, устал за целый день, и голос его звучал раздраженно:

— Обыкновенно. Худой, как жердь. А еще… Еще у него эспаньолка… ну, бородка такая… козлиная.

Я хлопнула крышкой мобильника, не сказав адвокату “до свидания”, и повернулась к Винсенту. Наверное, я очень побледнела — босс с испугом смотрел на меня.

— Где живет Гордон? — крикнула я. — Это ты хотя бы знаешь?

— Знаю… но зачем тебе?

— Говори скорей!

— Он… это… Деко-стрит. Шесть, по-моему, кварталов от Берегового шоссе. На той улице всего несколько развалюх. Гордон в одной из них, такая облупленная, вроде белая была когда-то. Толком не помню. Подвозил его разок, когда у него машина не завелась.

Я с трудом дослушала и ринулась к двери. Все выстраивалось, почти как я предполагала, всего с одной поправкой — в имени. Но Гордон даже больше подходил под мою схему. Я вспомнила обрывки его разговоров со мной, предложения вместе позавтракать, пообедать, любовь к цветам и огромный букет, который он притащил. Вспомнила, как он уверял меня, что никто и никогда не займет мое место на сцене, как предлагал заботиться обо мне и был страшно огорчен, когда я не приняла это всерьез. Правда, одно мне было непонятно: зачем ему это нужно?

— Позвонить в полицию? — крикнул вдогонку мне Винсент.

Я задержалась у дверей.

— Не надо. Вдруг они его спугнут… Давай лучше так: если через полчаса от меня ничего не услышишь, тогда вызывай. По адресу Гордона. И попроси, чтобы приехал Джон Нейлор, слышишь?

Я не была уверена, что босс услышал меня, — он в это время развязывал тесемки фартука, а лицо было такое багровое, что я в очередной раз испугалась, как бы его не хватил удар.

— Я еду с тобой, — заявил Винсент, и я поняла: его не остановить, поскольку речь идет о жизни и смерти Марлы.

Он выглядел готовым на все, хотя вряд ли понимал, что я задумала и что вообще происходит. Но ведь там Марла…

Гамбуццо сказал бармену, чтобы тот позвонил в полицию ровно в шесть, и повторил, по какому адресу вызвать. И про Нейлора тоже.

— Хорошо, — сказала я. — Едем. Остальное решим на месте.

Теперь нас было уже восемь человек на трех машинах. Не считая собаки.

Я не обсуждала с моими сподвижниками план действий, поскольку не то слышала от кого-то, не то читала, что, если начинаешь поступать так, словно взвалила на себя всю ответственность, остальные следуют за тобой. Кроме того, я сама не знала, как и что будет и права ли я в своих предположениях, а потому — о каком плане могла быть речь?

Мы уже ехали — я впереди, за мной остальные.

— Не нравится мне это. — Фрэнсис вытащил из магнитофона кассету с Брюсом Спрингстином.

— Да, с конца восьмидесятых он снизил уровень, — согласилась я.

— Не о Брюсе разговор, Кьяра. Ты знаешь о чем. Что еще ты надумала и почему тянешь одеяло на себя?

Что я могла ответить? Лишь молча нажала на газ. Я была, типа, беременна своим открытием, своим, как бы это сказать, прозрением, и оно продолжало зреть во мне и само руководило моими действиями, подсказывало, как поступить. Я боялась, что это чувство вдруг исчезнет и тогда я останусь у разбитого корыта. Но понимала также, что мои соратники, и Фрэнсис в первую очередь, имеют право знать, что у меня на уме. Хотя бы в общих чертах. Я сказала:

— Послушай, сделаем так. Я вхожу к нему в дом первая… Не перебивай!.. Первая, потому что он меня знает, а всех остальных нет. Кроме Винсента. И меня не испугается… Почему? Мне кажется, я знаю почему… А вы все ворветесь после меня, и, если Марла жива, мы спасем ее. Если нет, убей этого Гордона!

В ту минуту я желала именно того, о чем говорила. И совсем не хотела, чтобы тот попал живым в руки полиции и дожил до суда. Таким на земле не место. Понимаю, с точки зрения морали или чего там еще я была не права, но тогда думала именно так.

Мы свернули на Береговое шоссе, и Винсент, сидевший сзади, как безмолвная мясная туша, заговорил:

— Кьяра, я ничего не понимаю… При чем тут… Почему Гордон?.. Он же…

— Куда дальше ехать, Винсент? — прервала я его. — Показывай дорогу.

Перед тем как повернуть на Деко-стрит, я остановила машину.

— Винсент и Фрэнсис, — сказала я, — выходите и пересаживайтесь в машину Паки. Я подъеду к дому Гордона одна.

Брат начал было возражать, но я не дала ему говорить, а взяла за руку, подвела к подъехавшему белому седану и обратилась к Паки.

— Мой брат, — сказала я ему, — здесь главный до приезда полиции. Так что не глупи и не лезь со своей пушкой раньше времени.

— Я? — Паки даже прижал руку к сердцу. — Да я никогда. Разве я не знаю, что такое серьезная операция? Он ведь наш общий враг, верно?

Если считать, что убийца Алонцо Барбони его враг, то Паки был, пожалуй, недалек от истины.

— А ты, — обратилась я к Винсенту, — тоже не строй из себя героя. Если все, как я думаю, тут нужна особая осторожность, потому что мы имеем дело с необычным преступником.