Книга В атмосфере любви, страница 51 – Карен Темплтон-Берджер

— Сколько времени прошло?

— Не знаю точно… — Лави посмотрела на часы. — Наверное, минут сорок или…..

Алек выбежал, не дослушав ответа. Он понимал, что страх, охвативший его, в общем-то безоснователен. Озеро мелкое, а Гвин с детства отлично плавает. Но вот в зимней одежде и в двадцатиградусный мороз ей плавать не приходилось. А потому он спешил.

Метель не прекращалась. Его «блейзер» вполне надежен на зимних дорогах, но заснеженное поле — более серьезное препятствие. Наконец, через несколько минут езды по сугробам и ямам, он увидел темнеющую на белом фоне бесформенную фигуру. Точнее, две бесформенные фигуры, одна повыше, другая пониже.

Алек заглушил мотор и выбрался из машины. Слава Богу, пока светло, еще час, и ничего не будет видно.

— Алек!

Голос Гвин дрожал. Подойдя ближе, он понял почему. Девушка и лошадь барахтались в полынье. Из них двоих лошадь выглядела более спокойной. И менее мокрой.

— Я думала, лед крепкий! Каждый день ездила здесь на Вербе!

— Гвин, выбирайся из воды!

— Надо вывести Теккерея!

— У него есть шерсть, а у тебя нет. Давай, выбирайся.

Пробираясь по сугробам и молясь о том, чтобы не провалиться самому и не оказаться еще одним спасаемым, а не спасителем, Алек приблизился, насколько это было возможно, и помог Гвин выбраться из воды.

— Черт, Гвин, ты вся посинела! Быстро полезай в машину и включи обогреватель…

— А Теккерей?

— Я его выведу. Садись в машину, пока не превратилась в сосульку.

Но Гвин не ушла, пока конь не выбрался на твердую почву.

Гвин села в машину, продолжая дрожать. Алек взял с заднего сиденья плед и накинул ей на плечи.

— К-как Поппи? — спросила она, клацая зубами.

— Гораздо лучше, чем ты сейчас. С ним Мэгги и Лави.

— Он в с-сознании?

— В полном. А теперь посиди тихо — мне надо привязать коня к машине, и мы поедем.

Она кивнула, затем спросила:

— Я сделала глупость?

Алеку следовало побыстрее захлопнуть дверцу, чтобы снег не попадал внутрь машины, но вместо этого он коснулся мокрой перчаткой щеки Гвин и заглянул в ее бездонные глаза.

— А что еще ты могла сделать?

Она на мгновение задумалась, потом тряхнула головой.

— То есть это была не совсем глупость?

Улыбнувшись, Алек осторожно коснулся губами ее лба. Потом захлопнул дверцу. Настолько быстро, насколько это позволяли порывы ледяного ветра, он привязал повод коня к бамперу и сел за руль.

— Ну вот, сейчас поедем…

Он завел мотор, машина заурчала, но не сдвинулась с места. Колеса буксовали в снегу.

— Застряли, — сказала Гвин.

Не обвиняя и даже без особого волнения. Просто констатируя факт.

— Чушь, это машина-вездеход. Она должна ездить и по снегу.

Гвин, продолжая дрожать, бросила на него косой взгляд. Алек попробовал снова. Никакого результата.

— Послушай, — негромко сказала Гвин, — машина застряла. А я уже не чувствую пальцев на ногах. Нам придется ехать на лошади. Вдвоем.

— Не слишком хорошая идея, Гвин. Посмотри, какая метель.

— А иначе я здесь совсем замерзну, — возразила она. — У нас нет выбора, надо ехать верхом.

— Давай подождем, может, что-то получится. Куда же ты? Гвин!

Но та уже ковыляла по снегу к лошади, плед на ее плечах трепыхался на ветру.

— Можешь ждать, если хочешь! — крикнула она. — А я больше не могу.

Алек со вздохом вышел из машины.

Через пять минут Гвин уже пожалела о своем импульсивном решении. Сидя в машине, она дрожала от холода в мокрой одежде, но там хоть был обогреватель. Сейчас она дрожала куда сильнее, а мокрая одежда на ветру покрылась ледяной коркой. Спустились сумерки, и это сильно замедляло их продвижение к дому.

Но даже сейчас, в полубесчувственном состоянии, не замечая почти ничего, кроме бесконечного мелькания снежинок, она с тайным наслаждением прижималась к Алеку. Если ей суждено умереть сейчас, это будет не самый плохой конец. Впрочем, умирать она не собиралась. Это слишком простой выход…

К тому времени, когда они добрались до дома, Гвин впала в оцепенение. Она застыла у камина в вестибюле, дрожа и кутаясь в мокрый от снега плед. До нее доносились голоса — Алек сказал, что ему нужно отвести коня в стойло и обтереть его, Лави давала какие-то указания… Потом Мэгги, охая и ахая, повела ее в лучший номер для гостей, поскольку в комнате Гвин в мансарде не было камина, помогла снять мокрую одежду и усадила в ванну. Способность чувствовать стала возвращаться к ней — тепло и мягкость воды, покалывание в пальцах ног, невероятная усталость во всем теле.

Мэгги спросила, что ей принести.

— Ночную рубашку и сумку с туалетными принадлежностями, — пробормотала Гвин, закрывая глаза в приятной дремоте.

Выйдя из ванны, она позволила Мэгги натянуть на нее фланелевую ночную рубашку и уложить в постель. Экономка принесла ей бульон и чай, затем сказала, что метель стихает и они с Лави повезут Ангуса в больницу.

— Может, не надо? — спросила Гвин, косясь в окно, за которым по-прежнему падал снег и время от времени завывал ветер. — Если с Поппи все в порядке…

— Лави считает, что лучше сразу провести обследование. И потом, неизвестно, какая погода будет завтра. Дороги может совсем замести.

— А если вы застрянете?

Мэгги пожала плечами.

— Не в первый раз. Выберемся. А за тобой присмотрит Алек.

— Что значит — присмотрит?

— Мэгги, вы готовы? — раздался из коридора голос Лави. — Я уже усадила Ангуса в машину. Давайте поедем, пока снегопад немного стих. — Она вошла в комнату и быстро, но внимательно осмотрела Гвин. — Так, обморожения нет, переохлаждения тоже… Хорошо. Оставайся пока в постели. И не езди верхом в метель хотя бы пару дней, договорились?

Гвин кивнула, и Лави с Мэгги ушли.

Ей еще не приходилось оставаться в гостинице одной. Кроме потрескивания огня в камине да шума ветра за окном, она слышала только свои редкие вздохи. Одиночество почти душило ее.

Выпитые бульон и чай дали о себе знать, и Гвин, неохотно выбравшись из широкой постели, прошла в ванную. Когда она вышла оттуда, в дверях стоял Алек. Отблески пламени дрожали на его лице, высвечивая то одно выражение, то другое — ожидание, предчувствие, неуверенность.

И что теперь?

Короткий ворс ковра щекотал ее босые ноги.

— Ну как ты? — спросил Алек.

— Хорошо, — выдавила она.