Книга Крик души, страница 70 – Льюис Сьюзен

Зазвонил телефон Спенса, и они оба подскочили от неожиданности. Его лицо полностью побелело; он посмотрел на Никки, затем проверил, кто это, и закрыл глаза от разочарования и облегчения.

— Дэвид, — пояснил он и ответил на звонок.

— Я только что говорил с мамой, — сказал Дэвид, и по тому, как дрожал его голос, было понятно, какой шок он пережил. — Господи, Спенс, ты должен был позвонить мне вчера вечером. Я приехал бы прямо туда.

— Спасибо, дружище, — ответил Спенс, — но нам нужно, чтобы ты руководил съемками фильма. Ты сказал Дрейку?

— Нет, но он волнуется. Мы все начали беспокоиться, когда ты не перезвонил.

Спенс перевел взгляд на Никки.

— Никому ничего не говори, — попросил он Дэвида. — Мы ждем новостей от твоей мамы: мы решили сдать анализы еще раз.

— Я знаю, она мне сказала. — Дэвид замолчал на минуту, а затем продолжил: — Я не знаю, как вы относитесь к Богу, — произнес он хриплым от переполнявших его эмоций голосом, — но я хочу помолиться за вас, Спенс. Я хочу попросить парня там наверху позаботиться о том, чтобы все это оказалось ужасной ошибкой. Я знаю, мама делает то же самое.

Внезапно у Спенса так сжало горло, что он не смог продолжать разговор.

Никки забрала у него телефон и сказала:

— Дэвид, это я. У нас все хорошо, Зак прекрасно себя чувствует. Мы знаем, что произошла ошибка, но мы должны получить подтверждение.

— Конечно, — согласился Дэвид. — Я увижусь с Дэном чуть позже; мне сказать ему, что происходит?

Несмотря на свой спокойный тон, Никки была слишком травмирована, чтобы сдерживаться достаточно долго или думать достаточно быстро.

— М-м, не знаю, — пробормотала она. — Все может измениться в любую минуту… Ладно, да, скажи ему, потому что тебе будет слишком тяжело держать все в себе, и, так или иначе, к тому времени, наверное, уже появятся хорошие новости.

— Наверняка так и будет, — заверил ее Дэвид.

Повесив трубку, она положила телефон на валик дивана, поближе к Спенсу, и села на полу рядом с корзинкой Зака, где он дремал урывками. По мере того как проходило время, тишина в доме уплотнялась и расширялась, окружая их и словно отделяя от остального мира. Они были на острове, в другом измерении, приговоренные к Чистилищу.

Наконец свет за окном начал меркнуть, и Зак, словно ощущая напряженность родителей, закапризничал. Он не хотел брать грудь, и его крики казались громче, чем когда-либо раньше, когда Никки попыталась одеть ему новый подгузник.

Спенс сменил ее, и Зак на какое-то время затих, но затем снова начал кричать, издавая резкие, повторяющиеся вопли боли. Никки закрыла ладонями уши, не в состоянии терпеть это. Спенс качал его на руках, меряя шагами комнату, пока Никки, внезапно вернувшаяся к действительности и охваченная чувством вины, не взяла Зака и не сделала все, что могла, чтобы успокоить его.

Похоже, именно этого он и хотел, потому что крики наконец стихли, но его тельце продолжала сотрясать дрожь после плача. Она представила судороги, которые у него со временем начнутся, и отвернулась, словно уходя от удара.

— Все будет хорошо, — бормотала она, щекоча дыханием его шелковистую щечку. — Не надо волноваться. Мама и папа здесь, и мы защитим тебя от всех нехороших вещей на свете.

— Никки, прекрати! — прорычал Спенс. — Мы еще не знаем ничего наверняка. Возможно, стоит подумать, как мы будем справляться с болезнью, если диагноз подтвердится.

— Этого не произойдет, — с нажимом заявила она.

— Но что, если произойдет?

Никки прижала к себе Зака, прижала так сильно, что он снова начал кричать.

— Прости, прости, — заплакала она, прижимаясь к нему щекой. Затем внезапно рассмеялась резким, отчаянным смехом, совершенно не в ее стиле. — Ах ты, маленький негодник, — укоризненно произнесла она, — может, ты еще и не умеешь говорить, но ты определенно знаешь, как объяснить, чего ты хочешь.

Зак несколько раз моргнул и выгнул бровь.

— Посмотри на него! — ахнула Никки. — Ты прав, он понимает, что мы говорим.

Спенс подошел и обнял их обоих.

— Если новости будут плохими, — заявила Никки, уткнувшись ему в плечо, — тогда, думаю, тебе нужно возвращаться в Лондон и продолжать работу над фильмом.

— Ради бога, Ник!

— Я не шучу, — сказала она, откидываясь назад, чтобы посмотреть на него. — Если это действительно болезнь Тея-Сакса и нет ничего, что мы могли бы сделать, то ты должен продолжать работать, иначе на что мы будем жить?

Спенс поднял руку, словно желая оттолкнуть ее.

— Давай не будем об этом сейчас! — взмолился он. — Мы можем принять решение, когда узнаем, на каком мы свете.

Они, похоже, метались от одной крайности к другой; сначала она пребывала в уверенности, теперь настал его черед.

Его телефон снова зазвонил, и они переглянулись, на этот раз так похолодев от ужаса, что ни один из них не мог пошевелиться.

— Это не она, — заявила Никки. — И даже если это она, то новости будут хорошие.

Спенс кивнул и провел рукой по лицу.

— Я отвечу? — предложила она.

Он глубоко вдохнул, резко выдохнул и раскрыл телефон. Он не поздоровался, потому что не мог протолкнуть ни слова сквозь пелену страха.

— Спенс, ты слышишь меня? — спросила миссис А.

Внутри у него все окаменело.

— Да, слышу, — прошептал Спенс. Он посмотрел на Никки, и, увидев выражение его лица, она зажала себе руками рот.

— Мне очень жаль, Спенс, — мягко сказала миссис А., — но ошибки нет.

Слова достигли его ушей со дна ямы, которую он не видел и не чувствовал. Он падал, тонул, и телефон выскользнул из его руки.

— О боже, нет! — закричала Никки. — Господи, нет!

Спенс рухнул на колени.

Никки схватила телефон.

— Миссис А.! — прорыдала она. — У вас ведь хорошие новости, правда?

— О, Никки… — только и смогла произнести миссис А.

— Скажите мне, что новости хорошие, — попросила ее Никки.

— Мне бы этого хотелось, правда, очень бы хотелось.

Никки открыла рот и закричала. Она чувствовала, как слова извергаются из неистового нежелания верить. «Нет! Нет! Я не позволю вам так поступить с ним! Это неправильно. Он не болен. Это видно невооруженным глазом». Все плавало и раскачивалось, отодвигалось от нее, затем возвращалось, словно какая-то чудовищная сила стремилась задушить и раздавить ее. Спенс скорчился на полу, зажав голову руками. Она слышала, как он рыдает, но звуки доносились до нее словно издалека. Она посмотрела на Зака и сжала ладонями лицо.

Его глаза были открыты: малютка наблюдал за ней. Ее сердце сжала такая мучительная боль, словно ей в грудь вонзили нож.