Книга Неукротимый огонь, страница 28 – Льюис Сьюзен

– Да, он заявил о том, что у него обчистили квартиру и угнали “БМВ”. Что касается кредитных карточек – честно, не знаю.

– М-да, – пробормотала Лиззи. – Ну а сам Оливер что думает? Он не предполагает, что за всей этой фигней кто-то стоит?

Рианон пожала плечами:

– Если и предполагает, то мне об этом ничего не говорил.

Лиззи удивленно взглянула на подругу:

– Хочешь сказать, что он от тебя что-то скрывает?

Рианон покачала головой и задумчиво огляделась вокруг.

– Не знаю. Наверное, так: он подозревает, кто устраивает все эти штуки, но не хочет никому говорить, пока нет неопровержимых доказательств.

Лиззи взяла бутылку, вылила остатки вина в свой стакан и осушила его одним глотком.

На загорелом лице Рианон вдруг появилось странное для нее выражение неуверенности.

– Послушай, ты серьезно думаешь, что он водит меня за нос? – спросила она. – То есть интуиция подсказывает тебе, что он во что-то влип, или…

– Продолжай, дорогая. – Лиззи взмахнула рукой. – Не надо недомолвок. Если человек заявляет тебе, что у него утащили кредитные карточки, обокрали квартиру и угнали машину, то… – Лиззи опять посмотрела Рианон в глаза. – Я сначала хотела сказать, что не имею в виду ничего серьезного, потом подумала, что если бы лично мне заявили такое, я бы просто перепугалась.

– Неплохо сказано, – заметила Рианон скорее себе самой, чем Лиззи. Но почти сразу же в ее глазах опять мелькнула усмешка. – Ну да, ты права, – добавила она. – Мы-то очень легко можем сделать из мухи слона.

Лиззи пожала плечами.

– Возможно, это нам действительно свойственно. Поэтому не исключено, что вон та дама отнюдь не расистка.

Рианон подняла взгляд, увидела женщину-африканерку* и сразу вспомнила, что совсем недавно они с Лиззи слышали, как эта особа говорила мужу, что если негры (трое или четверо чернокожих в тот момент оказались поблизости) сядут за стол, она немедленно встанет и уйдет.

* Африканеры, или буры, – представители белого населения ЮАР, потомки голландских поселенцев.

Рианон и Лиззи не сговариваясь молча дождались, пока эта дама (кстати, на ней были дорогие туфли и безупречно сшитый светло-голубой костюм) сядет, встали и удалилась в сторону автостоянки.

– Хорошо, – сказала Лиззи, – так что у нас сегодня на повестке дня?

Рианон расстегнула сумочку на поясе, достала блокнот, заглянула в него и ответила:

– Только виноградники. Еще снимем несколько пейзажей – на обратном пути.

– А интервью в Стелленбосе?

– Его отменили.

Лиззи весело улыбнулась:

– Тогда ты можешь сказать, что встретишься сегодня с Оливером скорее рано, чем поздно.

– Такие высказывания не в моем стиле, – парировала Рианон. – Кстати, раз уж мы вернулись к этому сюжету, я должна тебе признаться, что вчера ночью совершила самый дикий и безумный поступок за всю мою сознательную жизнь.

– То есть?

В карих глазах Рианон заиграли веселые огоньки.

– Предложила ему жениться на мне.

– Что?

По тону Лиззи невозможно было понять, изумлена она до крайности или готова расхохотаться.

– Я предложила ему жениться на мне, – повторила Рианон. Глаза ее сияли.

После паузы Лиззи спросила:

– И что он ответил?

– А ты как думаешь?

– Ну, судя по твоему поведению, сказал, что он готов, – ответила Лиззи. – Елки-палки, что ж ты раньше молчала?

– Потому что ты, моя милая, весь день была в таком идиотском настроении.

– Послушай, да какого черта ты ему предложила? То есть… А в общем-то почему бы и нет… Но, Рианон, ты мне даже не говорила, что у тебя есть такие планы.

– А у меня и не было таких планов, – возразила Рианон. – Просто вырвалось. Мы говорили по телефону, и вдруг… Черт подери, я уже и не помню, что именно я ему сказала. Наверняка что-нибудь оригинальное, вроде: “А давай поженимся”.

– А он?

Рианон рассмеялась. Она вдруг вспомнила, что сказал Оливер, и сердце ее учащенно забилось.

– Сначала молчание в трубке, – ответила она, – и за это время я несколько раз почувствовала, что умираю. А потом… потом он сказал: “Я не думал, что ты об этом заговоришь”.

Лиззи рассмеялась, стараясь скрыть от Рианон свою тревогу.

– Ну, Рианон, ты и выдала! – воскликнула она. – Нет, чтобы спросить: “Оливер, что все-таки с тобой творится и не впутался ли ты в какое-нибудь грязное дело?” Вместо этого ты говоришь: “Оливер, ты на мне женишься?” Молодец!

Глаза Рианон чуть сузились.

– Зря ты так катишь на него бочку, – ответила она. – Ты ему нравишься, сама знаешь, и, раз я собралась за него замуж, для меня важно, чтобы вы с ним поладили.

– Поладим, – кивнула Лиззи и поднялась. – Только очень тебя прошу: выясни, что происходит. Причем выясни прежде, чем брать на себя обязательства. Обещаешь?

– Лучше потом, – ответила Рианон, поправляя прическу. Лиззи, чуть поколебавшись, решила, что может позволить себе еще раз пристально взглянуть подруге в глаза.

– Хочешь сказать, – начала она, – что вы уже назначили дату регистрации?

– Ну, честно говоря, нет. – Рианон хихикнула. – Но должна тебе сказать, что ни он, ни я не хотим никакой шумихи, и поэтому мы решили, что зарегистрируемся при первом удобном случае, как только оба окажемся в Челси.

– Ах, мать твою, – сказала вполголоса Лиззи, – вы с этим типом не теряете времени даром. – Неожиданно глаза ее вспыхнули. – Значит, ты беременна!

– К черту. – Рианон искренне рассмеялась. – Я влюблена, вот и все.

Лиззи поморщилась.

– Ну, раз так, то давай поскорее отстреляемся, все отснимем, и тогда ты окажешься в его распоряжении.

Внезапно Лиззи охватил ужас перед перспективой, что Рианон, связав себя постоянными узами, станет для нее чужой. Она почувствовала и другое – совершенно необъяснимую тоску по Энди. Впрочем, это чувство она тут же постаралась от себя отогнать.

И только когда они с Рианон вошли в прохладный бар, где их поджидали Хью и Джек, Лиззи вдруг осознала, что тоскует действительно по Энди, а не по Ричарду.

* * *

Когда Рэнди Тикстон открыла застекленную дверь, в комнату ворвался рев прибоя – сегодня Атлантический океан был неспокоен. Рэнди на секунду задержалась у порога, осматриваясь. Она так волновалась, что не могла унять дрожь в руках.

Окна изящно обставленного номера в кейптаунском отеле выходили на песчаный пляж и залив Кампс-Бэй. Ветерок раскачивал ажурные занавески, а яркий солнечный свет придавал особый оттенок светло-зеленой и персиковой обивке мягкой мебели.