Онлайн книга «Месть Мими Квин»
|
– Ты мне изменял? – Ни разу, – очень убедительно солгал Макс. – Это заметно, дорогой, – Физз удовлетворенно вздохнула. – После того как герцог Веллингтон победил Наполеона в битве при Ватерлоо, его жена сказала подруге: «Три раза… до того, как он снял сапоги». – Благодарение богу, ты не герцог Веллингтон, – прошептала Физз. * * * В июне 1928 года Макс вернулся в Великобританию, но работы для него по-прежнему не было. Он наприглашал половину Нью-Йорка забегать, если кто часом окажется в Лондоне, и теперь он с изумлением осознавал, что его новые американские друзья поняли его буквально. Бедные студенты и актеры путешествовали по Европе и надеялись, что Макс не откажется приютить их в Лондоне на одну ночь в гостиной на кушетке. Одна ночь неизменно превращалась в неделю или две. Как-то раз Физз прямо заявила мужу, что уже забыла, какого цвета обивка на их кушетке, что она устала от вечных потертых чемоданов и рюкзаков в прихожей и чужих мочалок за дверью в ванной комнате. А Макс радовался гостям. Он охотно закупал пиво, чтобы потом до полуночи можно было спорить, что лучше – традиционная постановка или игра прямо в зрительном зале, при минимальном количестве костюмов и реквизита. А однажды Макс задумался. А почему, собственно, он не может начать карьеру режиссера? Утром в следующее воскресенье в кабинете Тоби Макс произнес заранее отрепетированную речь. Он осторожно начал с того, что благодарен отцу за постоянную финансовую поддержку, но что настала пора ему подумать о том, как самому зарабатывать деньги. Тоби, давно понявший, что актера из Макса не получилось, внимательно слушал. Макс заговорил о преуспевающем драматурге мистере Шоу. «Ах вот оно что, Макс решил писать пьесы». А Макс продолжал: – И зрителям нравится современная постановка. Тоби фыркнул: – Ну да, голая сцена, костюмы из простыней или мешков, а освещение такое, будто сейчас грянет гроза и электричество вот-вот отключат. – Да, простые декорации, чтобы ничто не отвлекало от текста. Как ставит Гордон Крэйг. С лица Тоби исчезло выражение непонимания. – Ты пытаешься мне сказать, что хочешь заняться дизайном декораций? – Нет, папочка, я хочу стать режиссером. Тоби задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Этот путь мог стать спасением для Макса. В качестве актера ему придется соревноваться с такими талантливыми молодыми людьми, как Гилгуд, Оливье и другие. Но молодых многообещающих режиссеров в Британии немного. * * * Вечером после спектакля Лилиан Бейлис вернулась в свой кабинет и застала там Физз. Молодая женщина сидела в гамлетовском кресле, оперевшись локтями на конторку, и сморкалась в большой носовой платок. Лилиан кашлянула, но Физз не услышала. Мисс Бейлис осторожно тронула ее за плечо. Физз вздрогнула, резко обернулась и, увидев, что это Лилиан, заплакала опять. – Я не могу больше терпеть этот брак, мисс Бейлис. Я прихожу домой и вижу в гостиной батарею пивных бутылок, американских парней в помятых рубашках, которые непрестанно говорят о конструктивизме и важности социального реализма… – Актерские браки все таковы, – сухо сказала мисс Бейлис. Физз уткнулась в грудь Лилиан. – Макс всегда меня поддерживал, а теперь он говорит: «Разумеется, ты должна взяться за эту роль», а потом делает все возможное, чтобы я не попала в театр. Где сам он, кстати, бывает крайне редко. Если у него находится время посмотреть на меня в спектакле, он засыпает на середине и начинает храпеть… Это просто оскорбительно! Мисс Бейлис осторожно погладила спутанные белокурые волосы и пожала плечами: – Многие театральные мужья стали просто экспертами по разрушению личности жены. Они делают это спокойно и неторопливо. – Ну уж нет! – с вызовом воскликнула Физз. На лице мисс Бейлис появилось скептическое выражение. Понедельник, 3 сентября 1928 года Вооружившись благословением Тоби и его обещанием ежемесячно выписывать чек, Макс отправился в непрестижный пригород Лондона – Барнс. Пару лет назад в маленьком, на крошечной сцене, зале кинематографа ученик Станиславского Федор Комиссаржевский поставил две пьесы Чехова. Макс видел эти постановки и был восхищен. Многие серьезные театралы были готовы отправиться в пригород, чтобы посмотреть постановки в театре Барнса. У театра Макс выпрыгнул из своей низкой спортивной машины, не открывая дверцы, надеясь произвести хорошее впечатление на мистера Комиссаржевского. Макс надеялся, что режиссер примет его в качестве помощника, тем более что Макс был согласен работать без жалованья. Перед Максом стоял лысеющий мужчина в твидовом пиджаке и мятых серых фланелевых брюках. Он был чем-то похож на Ленина, только без бороды. – Это вы тот самый мистер Фэйн, который написал письмо? Отлично, что у вас есть машина. Это может пригодиться. Макс с уважением посмотрел в раскосые зеленые глаза – проницательные, умные и веселые, – сидящие на плоском, типично славянском лице. Мистер Комиссаржевский дернул курносым носом: – Вы понимаете, что мы не можем вам платить? Идите за мной. – Он направился к главному театральному входу. Макс с облегчением вздохнул. Теперь он сможет продолжать дело, начатое в Америке. К концу дня Макс понял, что он нашел своего Учителя. Это был просто перст божий. * * * Прошло всего несколько дней, и Физз заметила изрядные перемены в облике Макса. Он снова стал тем веселым, кипящим энергией молодым человеком, за которого она выходила замуж. У вновь рожденного Макса оказался только один недостаток. Он без умолку говорил о Комиссаржевском, которого запросто, как и вся труппа, называл Комисом. Спустя две недели после того как Макс начал работать в театре Барнса, они сидели днем в своем любимом ресторане «Берторелли» на Шарлотта-стрит, и Макс продолжал с энтузиазмом вещать за порцией спагетти: – Физз, я никогда не встречал еще человека, похожего на него. Он архитектор, блестящий мастер по свету, декорациям, костюмам. Он еще и музыкант… Ты бы слышала, как он импровизирует за роялем! Физз протянула руку и ухватила Макса за нос: – Макс, меня уже тошнит от рассказов об этом блестящем сумасшедшем и его неподражаемом юморе. Запомни на будущее – за каждое слово об этом лысеющем маленьком гении я буду угощать тебя рассказом о Лилиан Бейлис! – Отпусти мой нос, – гнусаво попросил Макс и засмеялся. * * * В марте 1929 года Физз сыграла Нору в пьесе Ибсена «Кукольный дом». |